Любовь с чистого листа

— Мило, — произносит Рид, касаясь пальцем одного из маленьких персиков на принте, но на самом деле смотрит на плечи и ключицы, обнаженные сарафаном с тонкими бретелями.

— Удачный день? — спрашиваю я по дороге в мексиканскую закусочную неподалеку. Рида, кажется, совсем не волнуют группы людей, встречающиеся на пути; он ловко маневрирует между ними, держа меня за руку и ведя за собой. Я стараюсь подавить волну оптимизма, поднимающуюся во мне всякий раз, когда Рид чувствует себя комфортно и расслабленно в городе. Я во всем ищу знаки — знаки, что он уже не просто терпит, но и проявляет активность, что думает о Нью-Йорке, как о потенциальном доме.

— Очень занятой, — отвечает он. — Все еще много дел.

— Отстой, — отвечаю я, на что он лишь пожимает плечами.

— Возможно, я уже скоро… ну, я скоро закончу все дела.

— Правда?

— Да, — отвечает он, смотря на меня, пока мы встаем в хвост длинной очереди. Он кряхтит. — Думаю… эм, они подключают к этому новых людей. Это снимет часть нагрузки.

— Тех, кто по деньгам или по математике?

На его лице возникает его изгиб.

— Пока не могу сказать. — Он собирается сказать что-то еще, но закрывает рот. — Как все прошло с Ларк? — наконец спрашивает он.

В последнее время он часто избегает рассказывать о своем рабочем проекте, который так стремится завершить. В любых других обстоятельствах я бы волновалась, но, думаю, Рид просто хочет защитить меня. Не обнадеживать в его планах на будущее. В том, может ли он остаться.

Так что я подыгрываю, надеясь на лучшее. Рассказываю ему о планере и новой задаче Ларк прийти завтра на репетицию моей презентации. Он с таким сожалением взглянул на меня, когда я сказала, что Лашель приглашает и его, поэтому пообещала выступить как-нибудь перед ним отдельно. Мы заказываем еду и устраиваемся снаружи. Рид все еще как-то умудряется есть с аккуратно расстеленной на коленях салфеткой, как будто ветерок, постоянно уносящий мою салфетку, даже подуть на него не пытается. Рид показывает мне присланную его родными фотографию: брат Оуэн со своей младшей дочерью Рэй на мероприятии, и я уже в который раз прошу напомнить мне имена всех его племянников и племянниц.

Закончив, он выбрасывает мусор, садится со мной, обнимает меня за плечо, пробираясь пальцами через собранные в высокий хвост волосы, и кладет ладонь мне на шею. Недовольно мычит, сжимая мои мышцы, — может, это и неправильно в общественном месте, но это мычание кажется мне очень эротичным.

— Мэг, — произносит он строго. Но эротично. — Тебе нужен массаж.

Он стал часто говорить это, видя, как я, скрючившись, делаю наброски. Я сжимаю губы и глажу пальцем мягкую потемневшую кожу под его глазом.

— А тебе нужно побольше спать, — парирую я. Мне нравятся такие свойственные парам моменты, когда двое выражают заботу друг о друге, полагаются друг на друга.

Он чуть спускает руку и нажимает на самые зажатые мышцы. Хотелось бы сказать, какой эротичный звук я издала на это, но мой стон не то боли, не то удовольствия похож скорее на чьи-то потуги переставить шину.

Он смеется.

— Если освободишься пораньше, я дам сделать мне массаж. А потом тебе сделаю, — предлагаю я.

Он смотрит на меня, слегка ухмыляясь.

— Заманчиво, — произносит он, затем смотрит на рой людей вокруг. — Но мне уже пора возвращаться.

Я грустно, но понимающе вздыхаю. Сегодня я вернусь в Бруклин и займусь подготовкой к презентации. А с Ридом увижусь завтра или, возможно, в выходные, после презентации. Не важно, как все пройдет, я хочу отпраздновать вместе с ним. Все же именно его игры помогли мне в этом проекте.

Он наклоняется и целует меня.

— Скоро, — говорит он, хотя сейчас кажется, что это «скоро» еще далеко.

— Хорошо, — говорю я, вставая и поправляя платье. Кладу руки на талию и смотрю на него. — Но сначала куплю себе рожок мороженого.

Поездка сюда, бесспорно, стоила того, чтобы увидеть лицо Рида, когда я заказала нечто с названием «Соленый пупсик» — карамельно-ванильное мороженое, политое шоколадом. Есть его невозможно, особенно в жару. Пока мы идем к его офису, я то и дело протягиваю рожок Риду, хотя знаю, что он откажется.

— Многое упускаешь, — дразнюсь я, но он улыбчиво отказывается, и я снова смачно лижу мороженое.

Мы уже почти пришли, и я практически уверена, что запачкала уголок рта шоколадом, но какой смысл его сейчас стирать? Доем рожок до конца, к тому же пусть Рид и не любит сладкое, ему, видимо, нравится наблюдать, как я его ем, а мне хочется как можно выше поднять ему настроение до работы.

— Ты же поел острых такос. Поверить не могу, что ты откажешься… — Я замолкаю, уловив, как Рид выпрямился, чуть отдалившись от меня. Перевожу на него взгляд: он смотрит прямо, с лица испарилась вся нежность. Вот он, Рид из «Антологии драмы». Как и месяцы назад.

Я смотрю по направлению его взгляда.

На добрые пять секунд — пять секунд, в которые меня будто закопали заживо, — все трое из нас встретились и замерли в этом треугольнике взглядов.