Любовь — последний мост

И вот они поднимаются уже по винтовой лестнице на второй этаж, по этой самой крутой и самой узкой лестнице в мире, и Клод в ее облегающем платье этот подъем дается нелегко. Мужчины следуют сразу за ней, и от этого старая лестница трещит и скрипит на все лады.

В ресторане на втором этаже почти все столики заняты, и здесь Клод тоже берет мужчин под руки. Присутствующие опять с симпатией и любопытством смотрят на них, а две лежащие на полу у ног своих хозяев домашние собачки действительно поднимают радостный лай. Мартиноли подводит их к столику, любовно украшенному разными цветами, и все сидящие рядом смотрят на даму в белом платье без рукавов с глубоким вырезом на спине и загорелой кожей, с большими черными глазами, красивым ярким ртом — женщины с завистью и любопытством, мужчины — не без вожделения.

— Сегодня вечером я вам меню не предлагаю, — говорит Мартиноли. — Мы с месье Сержем все оговорили. Сначала, разумеется, аперитив, секундочку, одну секундочку, — он ненадолго исчез за ширмой и появился вновь с серебряным подносом, на котором стояли четыре плоских хрустальных бокала с шампанским. Провозгласил пышный тост на итальянском языке с пожеланиями всевозможных благ и закончил по-французски: — За ваше здоровье, мадам Клод, месье Филипп и месье Серж!

Они сдвинули бокалы, грани которых играли и переливались в свете ламп, и выпили друг за друга; Мартиноли сбежал вниз по скрипучей винтовой лестнице, чтобы лично проследить за последними приготовлениями на кухне, потому что месье Серж сказал, что они голодны как волки.

Некоторые из посетителей не сводили глаз с Клод и ее кавалеров, и Серж, ухмыляясь, тихонько проговорил:

— Ничего себе выход мы себе устроили — ни дать, ни взять светские львы, сопровождающие царицу бала…

— Но ведь ты этого и хотел, — сказала Клод и продолжила свою мысль: — Да, очень даже неплохой выход для людей, у которых в детстве не всегда было вдоволь еды и они не могли уснуть, потому что от голода у них урчало в животе!

Они снова подняли хрустальные бокалы и выпили. Потом Серж встал, поцеловал Клод в щеку и сказал, снова сев на место:

— Черт побрал, это же рехнуться можно — я даже прослезился. Но это только потому, что я вместе с вами!

Он утер слезы, пожал Филиппу руку и перегнулся через столик к Клод, чтобы поцеловать ее. «Любовь — это последний мост для нас троих, — подумал Филипп. — Они верят в это, и Клод говорит, что у нас — у нас! — эта menage `a trois[73] может получиться. А вдруг и в самом деле получится? И вообще, чем мы рискуем, если это число шесть-шесть-шесть, которое я обнаружил на винчестере в Эттлингене, действительно предсказывает нам вселенскую катастрофу. Апокалипсис? Те, кто ответственны за этот Менетекел[74] — за это страшное предупреждение — позаботятся о том, чтобы оно осуществилось. Ну, хотя бы частично… Тогда почему бы нам троим не попытаться найти спасение в любви, пусть и таким образом?..»

— Ах, какой запах! — восторгался Серж, прижимаясь щекой к щеке Клод, — это «In Love again» от Ива Сен-Лорана. Вчера некая потрясающая блондинка продала весь запас этой новинки нашему Филиппу, но, надо сказать, покупка оказалась более чем удачной. А насчет этой длинноногой блондинки… Ладно, молчу, молчу, Клод, но пошутить можно? Я умею вести себя, как примерный ученик, если надо. Ну, ладно, оставим «In Love again». А как ты выглядишь, какая ты вообще — тут никаких комплиментов не хватит!.. Скажи, Филипп? Ну, он опять отмалчивается! Как нам совладать с этим человеком, Клод?

— Я, по-моему, нашла к нему подход, — сказала она и погладила руку Филиппа. — Ну, и к тебе тоже, — и погладила руку Сержа. — А вы оба нашли подход ко мне, — сказала она и погладила собственную руку.

Заскрипела старая винтовая лестница, и хозяин принес для начала, «от лица нашего заведения», в качестве закуски три маленьких тарелочки с заливным из утки.

— Меню вас устраивает, мадам? — не терпелось узнать Мартиноли.

— Я в восторге, Габриель! Потрясающе! Если я после этого ужина уйду в мир иной, я с полным правом смогу поклясться, что на земле познала райскую жизнь! — сказала Клод.