Любовь — последний мост

После ухода Ратофа Филипп на лифте спустился в ресторан, где было очень мало посетителей. Он не мог заставить себя не думать о том, почему «Дельфи» так торопится отправить его обратно в Женеву. Ел он без аппетита. Когда ему подали десерт, ему вспомнился криминальоберрат Гюнтер Паркер. «Между нами существует прочная связь, — подумал он, — и за это мы должны благодарить наших сыновей: мы с ним товарищи по несчастью. Его Вальтер и мой Ким — два сапога пара, они друг друга стоят». Подписав счет, он поднялся к себе в номер. Еще в коридоре он услышал, что у него зазвонил телефон.

Сунув магнитную карточку в прорезь в двери, он подбежал к аппарату. Схватив трубку, прижал ее к уху.

— Да… алло!

— Филипп!

Он сел на ручку кресла.

— Клод!

— Да, Филипп, да! Я так счастлива слышать твой голос!

— А я, Клод, а я!..

— Санитар дал мне свой «инмарсат-фон». Я сразу побежала в парк, как только они мне это сказали.

— Что «сказали»?

— Что завтра я могу лететь домой.

— Домой, в Женеву?

— Конечно, в Женеву, куда же еще?

— О, Клод! Значит, ты уже совсем…

— Да, я о’кей, Филипп. Абсолютно о’кей, как говорят врачи. И я чувствую себя совершенно здоровой! Боже, как я рада! Завтра мы с Сержем будем в Женеве. Ты надолго задержишься в Германии?

— Нет, я освободился. Могу улетать хоть сейчас.

— И когда ты собираешься?..

— Завтра утром, первым же рейсом на Женеву.

— О, Филипп, это здорово! Да, просто здорово! Значит, завтра вечером мы трое наконец-то опять будем вместе!

— «Мы трое. Наконец-то! Вместе. Что за чертовщина?.. — подумал он. — Что за чертовщина!»

— Когда вы вылетаете?

— В шесть тридцать. Самолетом «Свисэйр». С промежуточной посадкой в Камеруне. В Женеве мы будем в четырнадцать десять. Заедешь за нами в аэропорт?

— Посмотрю на ваше поведение.

— Да, ты прав, тут есть над чем подумать. Я люблю тебя, Филипп!

— И я тебя! До завтра!

— До завтра! Я тебя обнимаю, дорогой, я обнимаю тебя!

Лишь несколько минут спустя он, сбросив с себя оцепенение, позвонил ночному портье и заказал билет на самолет в Женеву, на первый утренний рейс. Потом пошел в ванную комнату и отвернул до предела оба крана. Лежа в горячей воде под целой горой мыльной пены, он думал о том, что — как знать — может быть, ему и впрямь суждена долгая и счастливая жизнь с Клод. Да, долгая и счастливая жизнь с Клод… Эх, если бы!..

«И с Сержем, — подумал он. — Разве такое возможно? Разве так бывает?..»

11

Высокие створки из тонированного стекла в зале прилета аэропорта Куантрен разъехались. Появились пассажиры, их было очень много: одновременно приземлились два самолета. Филипп стоял рядом с эскалатором. Он ждал уже без малого час. Люди. Люди. Ожидающие и прибывшие, встречаясь перед стеклянной дверью, обнимались и целовались. Толпа смеющихся, зовущих кого-то и плачущих от радости людей росла. Отдельных пассажиров Филипп больше не различал. Где Клод? Где Серж? Все ли в порядке? Он чувствовал, как учащенно забилось сердце — в висках, в руках. Где они? А вдруг…

— Филипп! — это голос Клод. Но он пока не видит ее.

— Филипп! — опять ее голос.

— Клод! — громко крикнул он. И через секунду, увидев ее, побежал ей навстречу, а она, расставив руки, навстречу ему. Она почти не накрашена, лицо у нее загоревшее, черные глаза сияют. Волосы спутаны и всклокочены.

Она обняла его, державшего в каждой руке по небольшому пакету, и он тоже обнял ее, крепко-крепко, вдыхая запах ее волос и духов, а она поцеловала его в губы, в щеки, в лоб и снова в губы, снова и снова.

— Боже мой, — шептала она, — как я счастлива…

— А я… — ему приходилось выдавливать из себя каждое слово. — А я, Клод…

И тут он, наконец, увидел стоящего за спиной Клод высокого и стройного мужчину в бежевом костюме и черной рубашке. Лицо у него было удлиненное, волосы темные, густые, слегка вьющиеся, губы полные, глаза зеленые.

— Серж!

Он обнял его, и Серж расцеловал его в обе щеки, прижав к себе.

— Салют, Филипп, друг мой! Я привез ее, нашу Клод, в полном здравии и полном порядке!

Они смеялись, хлопая друг друга по плечам, и Клод целовала Сержа и Филиппа.

На них наталкивались люди.

— С дороги!

— Дайте же пройти!

— Проваливайте отсюда! Нежничают тут!

— Пойдемте, друзья! — предложил Серж. — Нам действительно пора!

Он взялся за ручку багажной тележки, на которой стояли два чемодана: большой и маленький, старый и обитый. — «Его они наверняка достали где-то для вещей Клод, ведь все привезенное ею из Европы, погибло во время налета и бомбежки», подумал Филипп. А она, радостно улыбаясь, подхватила под руки их обоих, и они вышли из здания аэровокзала и сразу оказались на самом солнцепеке.

— Ах, друзья мои! — повторяла она, стоя вместе с ними в очереди на такси, переводя взгляд с Сержа на Филиппа и с Филиппа на Сержа. В ее черных глазах прыгали золотистые искорки, а в уголках глаз подрагивали тонкие морщинки. — Ах, друзья мои!

А потом все трое сидели на заднем сиденье «мерседеса», Клод — посередине.

— Куда, мадам и месье?

— Набережная Монблан… — Клод назвала номер дома, и такси мягко тронулось. Клод задыхалась от избытка чувств, когда проговорила: — Все у нас получилось! И мы живы!