Любовь по соседству

Его колено вжимается в меня, сдерживая и прижимая меня к полу, и он снова и снова прикасается ко мне раскаленными зубцами. Он никогда не прикасается к моим рукам — только к груди. Он выучил урок после эпизода с переломом моей руки. Если люди могли видеть шрамы, они начинали задавать вопросы. Он не хочет, чтобы люди задавали вопросы, поэтому он избегает тех областей, которые люди могут увидеть. Время от времени он будет бить меня по лицу, но люди верят всему, что говорят мои родители. Несколько лучших их отговорок звучат так: «он очень активный мальчик, любит свой спорт» и «мальчики, такие мальчики» — это любимые выражения моего отца.

Кровь стучит у меня в ушах.

Боль практически невыносима. И все равно я не сдаюсь.

Фишка ожогов в том, что они заживают так же болезненно, как и наносятся. Думаю, что именно поэтому ему это так сильно и нравится. Удваивать мою боль.

Стиснув зубы и закрыв рот, у меня нет другого выбора, и приходится дышать через нос и здесь сильно воняет. Я чувствую, как рвота подступает к моему горлу, но я снова ее сглатываю.

Если меня вырвет, то он заставит меня съесть все это, как в прошлый раз.

Мама сидит в углу комнаты. Она опустошена. Не осталось ничего от милой женщины, которую я так любил. Он заставляет ее смотреть, но она уходит в то место, о котором он не знает. Она исчезает у себя в голове и напевает. Я закрываю глаза и слушаю ее. Она напевает одну из песен, которые пела мне, когда я был ребенком. Это единственная форма комфорта, которая у меня сейчас может быть. Отец наказал ее за то, что она приходит проведывать меня ночью, поэтому она перестала это делать. Мне бы хотелось сказать, что я понимаю, но это не так. Сейчас я ненавижу ее так же сильно, как и его.

Я — ребенок. Ей следовало бы защищать меня. Не наоборот.

Она слаба. И я ненавижу ее.

***

Шестнадцать лет...

Мне наср*ть на всех и вся. Пусть говорят. Однажды я покину это место, и тогда все будет значительно лучше. Я пинаю забор из проволоки и отталкиваюсь, чтобы уйти.

— Эй, ушлёпок, у тебя порвана рубашка и от тебя воняет.

Я смотрю на всеобщего любимчика и смеюсь.

— Бесишься из-за того, что я собираюсь украсть твою девушку, Крис?

Лицо Криса краснеет. Он не самый красивый парень, но он спортсмен, а это означает, что у него есть некий богоподобный статус в этой дыре, под названием школа. Он подходит ко мне, сжимает мою уже и так порванную рубашку и усмехается.

— Ты заплатишь за это, мудак.

Он не имеет ни малейшего понятия, как много раз я слышал точно такие же слова дома. Они меня больше не пугают.

Я наклоняюсь вперед и шепчу:

— Ты не имеешь понятия, с кем связываешься. Я выстрелю три раза тебе в голову, и все равно это будет выглядеть как несчастный случай.

Несколько секунд он выглядит так, будто собирается отпустить меня, но мы оба знаем, что так он будет выглядеть слабаком перед остальными. Он заносит назад руку, и я вздыхаю.

— Сделай это быстро, задоголовый.

И тогда я чувствую кого-то рядом с собой. Глаза Криса расширяются, и он отступает от меня на шаг. Рука намоем плече заставляет меня обернуться, и я вижу этого парня. Я знаю этого парня. Ладно, я не знаю его, но он один из тех парней. Популярных парней.

«Какого хрена он делает?»

И только я собираюсь сказать ему, чтобы он отвалил, он говорит:

— Тебе нужна помощь?

И он не врет. У меня было достаточно опыта в общении с плохими людьми, чтобы знать, что этот парень действительно спрашивает, нужна ли мне помощь в том, чтобы надрать задницу этому спортсмену. Все еще не доверяя ему, я хмурюсь и качаю головой.

Он кивает, все еще с предупреждением смотря на Криса. А затем уходит.

***

Всю вторую часть дня я жду возле шкафчиков. Я чувствую себя паршиво от того, что просто стою здесь, но я хочу поговорить с ним.

Наконец-то, вот и он. Темно-каштановые волосы, самые яркие карие глаза из всех, которые я когда-либо видел, и он идет с горячей девчонкой. Его рука на ее заднице, и лишь на секунду я ему завидую.

Я выше его. Хоть и не на много. Я жду, пока он пройдет мимо меня вдоль коридора, и подбегаю, чтобы поравняться с ним.

Когда оказываюсь рядом, начинаю идти вместе с ним и говорю:

— Я — Ашер.

Он кивает головой, глядя прямо перед собой, и отвечает:

— Я — Ник.

Мы идем вместе по коридору, люди останавливаются и пялятся на нас. Люди вроде меня не зависают с людьми вроде Ника, но что-то есть в этом парне. В отношении к нему. Он один из тех парней, которые задают тренды. Никто бы не осмелился дерзить ему.

Я знаю, почему люди пялятся. На моей одежде дырки, а Ник носит дизайнерскую рубашку. Мы просто не подходим друг другу. На полпути в класс я спрашиваю:

— Почему ты это сделал?

Притворяясь дураком, он спрашивает:

— Что сделал?

Я уже близок к тому, чтобы потерять контроль. Я рявкаю:

— Я ни хрена не должен тебе, красавчик!

Ник широко улыбается. На его щеке появляется ямочка и он говорит:

— Я никогда и не говорил обратное, засранец. Утихомирься. Вот как мы поступим. Ты придешь и съешь со мной сегодня свой ланч. Только ты и я. Тогда мы и поговорим.

И затем он исчезает, уходя по коридору.

***