Любовь по ошибке

Глаза удалось разлепить с большим трудом. Шевельнулась - и все вокруг закрутилось каруселью. Кто я, где я? Последнее, что всплыло в памяти, - это как вечером мы с Кириллом обменивались двусмысленными шуточками в Вайбере. А сейчас, судя по яркому свету из окна, уже утро. И что ж мне плохо-то так? Как с крепкого бодунища, только не тошнит.

- Ну и как это понимать? - поинтересовалась мама.

Я скосила глаза, и голова снова закружилась. Но удалось разглядеть, что она стоит рядом с тумбочкой и держит в руках какую-то бумажку.

- Что именно? - проскрипела я. Губы запеклись, язык напоминал комок глины, в горле застрял клубок колючей проволоки.

- Значит, не о чем рассказывать и не с чего быть беременной?

- Ты о чем вообще?

Она молча протянула мне листок.

Острые, резкие буквы. Словно несмешливые. Кирилл?! Больше некому. Ну да, и буквы такие же, как он сам. От приписки бросило в жар, и вряд ли из-за температуры.

Что это было-то? Откуда он взялся? Как ни напрягала я память, всплыли только два крохотных обрывка, больше похожих на горячечный бред. Сначала я ползу по стенке в прихожую, а потом Кирилл разговаривает рядом с какой-то женщиной.

Дотянувшись до телефона, я нажала семерку в быстром наборе. Он сам сказал, что это его любимое число.

- Привет, солнце, - Кирилл ответил после первого же гудка. - Как дела? Вызвала врача?

Солнце? Кого-то он так называл при мне. А, да, дочку. Значит, мы в одном ранге? Или он всех так называет?

- Кирилл, а что вообще было? - я покосилась на маму, которая присела на кресло. Разобранное. С лежащим сверху пледом. И подушкой.

- В смысле? - не понял он.

- Я не помню ни фига. Вообще. Ты приезжал?

- Нормально, - Кирилл засмеялся. - Серьезно ничего не помнишь?

- Серьезно, - я плотнее прижала телефон к уху, чтобы до мамы ничего не долетело.

- Неудивительно. Мы с тобой мило общались в Вайбере, потом ты вдруг пропала. Я не дозвонился и решил приехать. А у тебя температура сорок и две и полный неадекват. Вызвал скорую. До утра с тобой побыл, пока тебе получше не стало. Извини, кресло оставил разобранное, не хотел будить.

- А... записка? - только сейчас я сообразила, что белье постельное на диване другое, не белое, а в цветочек. И рубашка на мне тоже другая.

- Ты имеешь в виду постскриптум? Все-таки жаль, что не помнишь. Я тебя уксусом обтирал, пока скорую ждал. Чтобы температуру сбить. И переодевал еще потом. Надеюсь, ты не думаешь, что я воспользовался твоим беспомощным состоянием?

- Кирилл. - я закашлялась до слез.

- Лена, я не трахаю неживую природу, которая утром об этом даже не вспомнит, - я так и представила его прищуренные глаза. - Лучше подожду, пока оживет. Если, конечно, она не будет возражать.

- Не будет, - я расползлась в идиотской улыбке.

- Ну и отлично. Тогда передай ей, пускай оживает побыстрее. Хотя бы к тому моменту, когда спиногрызы на каникулы разъедутся. Температуру мерила?

- Нет. Есть, но вряд ли сорок.

- Было б сорок, не спрашивала бы всякие глупости. Давай меряй и врача вызывай. Все, Лен, меня люди ждут. Вечером одна будешь? Заеду по пути.

- Да, давай.

- Что привезти? Хочешь чего-нибудь?

- Хочу. Чего-нибудь.

- Понял. Целую.

Я положила телефон на тумбочку, легла и закрыла глаза. Мама дорогая.

Словно услышав, мама напомнила о себе:

- Извини, я не собиралась читать твою интимную переписку, но это лежало у тебя на подушке. Просто хотела убрать, но глаза сами наткнулись. Тиму довела до школы, решила к тебе заглянуть, у меня третий урок сегодня. Дверь на ключ не закрыта, только захлопнута, кресло разобрано, бардак кругом. Врача я, кстати, вызвала.

- Мам, у меня температура вечером поднялась больше сорока, - глаза я открывать не стала, потому что смотреть не нее было неловко. - Кирилл приехал, скорую вызвал.

- У него есть ключ? - голос поднялся на пару тонов.

- Нет. Я встала и открыла. Только ни черта не помню. Вообще не помню, что он здесь был. И пожалуйста, дай мне умереть спокойно, хорошо?

- Это значит «отвали, мать, не твое дело»? - перевела она.

- Не так грубо, но...

- Хорошо, я тебя услышала, - кресло скрипнуло, мама встала. - Что-нибудь приготовить?

- Нет, спасибо.

- Тогда я пойду. Если ты с температурой сорок поднялась своему кавалеру дверь открыть, значит, и врачу откроешь.

Вот так. Обиделась. Едрить твою, ну что за наказание?! Как будто я и правда школьница.

- Мам! Если будет что-то серьезное, я расскажу. А пока точно нечего.

- Леля, если мужик ночью подорвался тебе скорую вызывать и сидеть рядышком, это уже серьезно, - хмыкнула она. - Для него точно, уж поверь. Или он бать Тереза.

- У меня ребенок, - я отвернулась к стене и накрыла голову подушкой. - И у него ребенок. Тоже восемь лет, только дочка. Так что я ничего не знаю. И вообще.

- Мда.

Мама не нашла что сказать, погладила меня по плечу и ушла. Наверняка станет переживать. И этим добавит переживаний мне, как будто своих мало.