Любовь нечаянно нагрянет

Светло-серые глаза мужика чуть прищурились, изучая мое лицо, и блеснули узнаванием.

Ох, лучше б ты молчала, Ритка!

Дед всегда говорит, что язык враг мой. Ну, почему я всегда не слушаю старших?

— Я тебя знаю, — медленно доходит до мужчины, — Это ты мне машину вчера мыла.

И сейчас он вспомнит про свою драгоценную коробку, потом про разбитую морду джипа и потащит меня в полицию. А я, ведь, совсем-совсем не виновата!

И тут на мое счастье к остановке, на которой уже столпился народ, подлетает маршрутка. Мгновение на размышление, и я уже бегу к ней, чувствуя, как рюкзак яростно бьет меня по попе.

— Постой! Я хотел…, – доносится в спину.

Чего он там хотел я уже не услышала. Бодрой лисицей вскочила на первую ступеньку, решительно расталкивая локтями толпу людей, что бы хоть немного протиснуться внутрь.

Если мужик и кинулся следом, то врятли успел бы меня поймать.

Двери с противным писком закрылись, а мужик в дорогом пальто так и остался стоять на асфальте, держа в руках мою любимую шапку с бумбоном.

Институт встретил меня тишиной. Все студенты разбрелись по лекциям, семинарам, зачетам, только я, как полная неудачница, застыла возле расписания, что бы посмотреть в какой аудитории у нас высшая, собака ее за ногу, математика.

Пока ехала в маршрутке, болтаясь на поручне, успела немного успокоиться и привести свои мысли в порядок. Сказать, что инцидент меня напугал — ничего не сказать. Мысль что этот Александр Петрович повесит на меня ремонт своей шикарной тачки, вызывала волну ужаса. А сделать это он вполне мог. Пусть и не умышленно, но именно я переходила дорогу в неположенном месте.

Собственно от страха и сбежала.

А что мне еще оставалось делать?

Ждать пока мужчина вызовет гаишников, и составят протокол?

А так, нет протокола, значит, и нет факта причинения ущерба. Если, конечно, в навороченной тачке мужика нет видеорегистратора.

Интересно сколько будет стоить ремонт Мерседеса?

Пока думала, успела дойти до нужной аудитории, около которой столпился сдающий и пересдающий народ. Причем, насколько я понимаю, вторых было едва ли не больше чем первых.

Математик мужик суровый. За просто так зачет не поставит.

Покосилась на короткие облегающие юбки женской половины группы и закатила глаза.

Курицы.

Нашему математику за семьдесят перевалило из которых последние десять он с палочкой передвигается.

Тут внезапно кто-то хлопнул меня по плечу. Да так, что я чуть не присела.

Повернулась.

Ну, кто же это еще мог быть!

— Шнур! Ты дебил?

— Э-э-э-э, — было мне ответом.

— Точно дебил, — буркнула я, отворачиваясь.

— Я поздороваться хотел, — обиженно надулся высокий светловолосый парень, а по совместительству мой друг Шнурок.

Вообще-то его зовут Миша. Имя хорошее, но не подходит ему совершенно. Вопреки ему парень уродился тощим и длинным, за что и получил еще в школе прозвище Щнурок. Прошли годы, школа закончилась, и Мишка стал именовать себя важно Шнур.

Но для меня остался все тем же пацаном из параллельного класса, с которым мы вместе удирали от местных хулиганов и готовились к вступительным экзаменам на экономфак.

Правда он вырос и давно уже не похож на того тощего Шнурка. Тощие руки-плети обросли мясом и теперь сквозь тонкие свитер отчетливо были видны рельефные мускулы. С тех пор, как Мишка стал ходить в качалку, курицы в декольтированных топах виснут на нем пачками. А этот олух и радуется.

С одной стороны я рада за него. Хоть у кого-то личная жизнь налаживается, а с другой мне иногда жутко не хватает нашего прошлого в котором было легкое общение, общие интересы и, конечно же, бесконечные битвы в танчики.

Иногда мне кажется, что Шнурок перешагнул за порог детства, а я там так и осталась, потому что грудь так не выросла, краситься я не научилась, про рост вообще промолчу.

— Хватит дуться, — улыбнулся Мишка, показывая ровный ряд белых зубов, — Ты помнишь какой сегодня день?

— Вспомнишь тут, когда тебя чуть джипом не переехали, — под нос буркнула я.

— Что-что?

— Не помню, говорю!

— Сегодня последний экзамен в этом году! И что это значит?

Я хмуро покосилась на друга, уже догадываясь что последует за этим дальше.

— Что?

— Что в субботу мы гуляем в клубе «Рай»! — торжественно объявил он, — Ты рада?

Угу. Прямо прыгаю от радости.

Улыбка Шнура тускнеет при виде моего кислого выражения лица.

— Только скажи, что не придешь, и я тебя прокляну, — полушутливо шипит он, — Сколько можно прятаться от людей.

Поднимаю голову, смотрю на него такого улыбчивого, обаятельного и мысленно вздыхаю. Вот, как ему объяснить, что у меня даже платья нормального нет, чтобы на люди показаться, что у меня работа в две смены, после которой нет сил с кровати подняться, не то, что на танцульки тащиться. Сомнительное удовольствие трясти попой рядом с первыми красавицами института и постоянно думать о своей ущербности.

Умом я понимаю, что это комплексы. Но у всех свои недостатки, и я, к сожалению, не исключение.

— Я подумаю, — говорю, лишь бы он отстал.

— Такой ответ меня не устаивает, Маргарита Васильевна, — нарочно дразнит меня Шнур.

— Да приду я! Ты ж из горла выдавишь.