Любовь нечаянно нагрянет

— У нас пицца. Снимай скорее пальто и мой руки. Я сейчас борщ разогревать поставлю.

Маришка с детьми после пиццы отправилась в кино, поэтому в квартире без них непривычно тихо.

Пока я возилась у плиты, Громов уже успел заглянуть в ванную и пройдя на кухню, моментально сцапал меня в объятия.

— У меня борщ! — возмутилась я, когда он повернул меня к себе.

— И пицца, — все с тем же серьезным видом поправил он, прежде чем наклониться и поцеловать.

В этот раз прикосновения Громова нежные, ласкающие.

Сильные руки гладят мои плечи, спину, бедра, тесно прижимая к себе, а губы сводят с ума обжигающими поцелуями.

За моей спиной уже давно кипит борщ и пищит микроволновка, оповещая о том, что пицца разогрелась, а мы стоим не в силах оторваться друг от друга.

— Соскучился, — выдыхает он мне на ухо.

Я прижимаюсь лбом к его груди, слушая частые биения его сердца и, постояв так еще несколько мгновений, заставлю себя все же повернуться к плите.

— Садись за стол.

Наливаю своему мужчине тарелку борща, режу свежий хлеб, ставлю рядышком сметану.

Он жадно накидывается на еду, словно весь день ходил голодный. Вероятно, так оно и есть, потому тарелка очень быстро пустеет и Шурик просит добавки.

— Устал? — осторожно интересуюсь я, садясь напротив.

Кивает и продолжает быстро работать ложкой.

Постепенно лицо Громова разглаживается, глаза начинают сыто блестеть. Рука сама тянется к тарелке с пиццей, подталкивая ее ближе.

Это какое-то особенно удовольствие, кормить своего голодного и уставшего мужчину. Видеть молчаливое одобрение в его глазах.

— Уф, накормила от души.

Правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Подобревший и расслабленный Шурик скинул пиджак, закатал рукава на рубашке и откинулся на спинку стула, чем моментально воспользовались маленькие кошачьи бандиты.

Котята подросли и стали шустрыми пушистыми комочками. Двое принялись играть с Громовскими ногами, а один, самый хитрый, забрался ему на колени, что бы пригреться на мужских руках.

— Надо домой ехать, — зевнув, произнес Громов, — Поел и спать захотелось.

— Давай я тебе у деда постелю?

— Нет. Дома Мурка голодная.

Эк, он о животине беспокоится.

Слышала бы его соседка. Думается мне, что теперь у них появится гораздо больше поводов для совместного чаепития.

Тут хлопнула входная дверь.

Я выглянула в коридор и увидела довольного, как стадо слонов на водопое, деда.

Николай Иванович выглядел взбудораженным и кажется, слегка принявшим на грудь. Его козырная шапка съехала на бок, придавая лихой вид.

— О, затек пожаловал!

— Добрый вечер, Николай Иванович, — почтительно поздоровался Шурик и пожал деду руку.

Дед прищурился, окидывая мужчину пристальным взглядом и выдал:

— Больно вид у тебя довольный. Видать, Ритка уже борщом накормила.

— А как же! Она у вас рукодельница.

— Коли так женись, Шурик. Нечего на халяву тут борщи наворачивать!

— Деда! — возмутилась я и попыталась встрять между мужчинами.

Стало очень неловко за дедов пьяненький бред. Он у меня и так за словом в карман не полезет, а как выпьет так вообще — всю правду матку рассказывает.

Громов перевел на меня смеющийся взгляд и с достоинством ответил:

— Не переживайте, Николай Иванович. Завтра прямо и пойдем — заявление подавать. Я не халявщик и внучку вашу люблю.

— Вот! — дед довольно хлопнул Шурика по плечу, — Вот, это я понимаю мужик! Правильно сынок. Этих шустрых надо за косы и ЗАГС.

— А меня вы не забыли спросить? — возмутилась я, упирая руки в бока.

Дед бросил на меня снисходительный взгляд и важно подытожил:

— Я же говорил.

Возразить ничего не успела, мужчины отправили меня кухню печь блины по дедовому заказу, а сами закрылись в зале, для «важного мужского разговора»

Ясное дело, что блины — это просто повод, чтобы спровадить меня.

Мне оставалось только гадать, что же они там такое важное обсуждают, и нервно грызть ногти.

Не то чтобы я не хотела выходить за Шурика. Просто мне казалось, что все происходит слишком быстро. Он так стремительно ворвался в мою жизнь, укоренился в ней, став почти полноправным хозяином. Даже дед, который чуть что сразу за ружье хватается, уважительно поглядывает на Громова и прислушивается к его словам.

Больше все мне беспокоило, как будет жить без меня дедушка.

Он хорохориться, но я прекрасно вижу затаенную тоску на дне его глаз. Он так и не смог оправиться после смерти бабушки.

Да, я буду жить неподалеку и, конечно, буду постоянно, навещать его. Но навещать и жить — это не одно и то же.

А вдруг у него ночью прихватит сердце или случится гипертонический криз?

Он в таких ситуациях едва ли может позаботиться о себе сам. При его отношении к врачам и нашей системе здравоохранения в целом.

Минут через десять в нашу квартирку ввалились довольные, веселые девочки, а за ними чем-то очень заморочненная Маришка.

Я к этому времени уже успела испечь с десяток блинов и позвала девчонок попробовать их. На кухне сразу стало тесно, шумно и весело.

Марина поставила чайник и сменила меня у плиты. Я достала клубничное варенье, разложила его в бабушкины любимые пиалки.

Вскоре на ароматные запахи вскоре подтянулись и мужчины.