Любовь нечаянно нагрянет

— Не знаю, — пожимает плечами Лекс и к собственному удивления говорит правду, — У меня нет деда. Вероятно, я запрусь дома и в одиночку выкурив две пачки сигарет, разопью коллекционный коньяк.

В глазах Ритки мелькает жалось и это неприятно бьет по самолюбию Громова сильнее чем он мог бы представить.

— Вы одиноки? — почти шепчет она, — Это неправильно.

— Почему?

— Потому что грустно! — уже громче с с жаром возражает, — Неужели в вас нет никого, с кем бы вы хотели разделить праздник? Новой год — время чудес. А чудеса нельзя тратить впустую!

Лекс смотрит на нее во все глаза и думает:

«Откуда ты только взялась такая…»

Его неопределенное молчание повисает тяжелой завесой отрицания.

Он дано не верит в чудеса, Новый год и прочую лабуду, что заставляет восторженно греть глаза рыжей девочки напротив.

— Мне…наверное пора…

Ритка подскакивает со своего места, махом сметает в раковину пустые чашки из-под кофе, и тут с тихим щелчком отрубается свет.

— Что?! Что случилось? — испуганно пищит рыжуля.

Неяркий свет из окна, немного обрисовывает контуры мебели на кухне и Лекс, неловко шаря рукой, ищет на барной стойке стой яблочный смартфон.

— Ничего страшного. Пробки выбило. Посветишь мне телефоном на щитке?

— Хорошо.

Они вместе идут по коридору к темной каморке кладовки, где стоит распределительный щиток. Лекс вручает девушке телефон и, когда та послушно направляет свет в нужную сторону, подцепив табуретку забирается на верх.

Громов щелкает автоматом — никакой реакции.

— Что-то на линии произошло, — негромко заключает он.

— Фонари ведь горят?

— Они то другой подстанции.

Громов ловко спрыгивает, забирает у Риты телефон.

— Собирайся. Посвечу тебе.

Девушка кивает, разворачивается и неловко спотыкается о невесть откуда взявшуюся коробку. Лекс подхватывает ее за талию и прижимает к себе, а телефон выскальзывает из рук и летит в неизвестном направлении, чтобы скрыться в одной из коробок.

Тесное пространство кладовой погружается в практически полную темноту.

— Осторожно…

Слова уже срываются вместе с дыханием в приятно пахнущую макушку девушки, руки повинуясь инстинкту, сильнее сжимают тонкую талию, теснее прижимая застывшую, но не сопротивляющуюся Риту.

Темнота скрывает лица.

Темнота срывает маски.

Здесь в слепом пространстве они просто мужчина и женщина, которых остро и ярко влечет друг к другу.

Лекс глубо вдыхает ее нежный аромат и мягко скользит рукой по подбородку, не заставляя, а всего лишь направляя. И она продолжает это мягкое движение, чуть разворачиваясь в темном кольце его рук.

Губы легко, скользят по нежной щеке, на которую упал мягкий локон.

— Ты такая нежная, — непонятно зачем озвучивает свои мысли Громов и сам пугается своей искренности.

Тонкая фигурка в его руках вытягивается на носочках, и Лекс с напором и жаждой впивается в ее нежный, податливый рот.

Ладонь зарывается в густые пряди волос у самых корней и ловит чуть удивленный вздох.

Поражена? Смущена? Взволнована?

Он не задумывается об этом.

Единственная здравая мысль: как не сорваться и не прижать рыжулю к стене, накрывая своим телом.

Убежит ведь.

Маленький пугливый олененок….

Ее губы неумело двигаются в ответ, но отвечают с не меньшим пылом.

Она сильнее разворачивается в его руках и пальцами скользит по футболке, а после робко, но затем требовательнее цепляется за плечи, вызывая у Лекса почти болезненный восторг.

Голова идет кругом от ощущений, вкуса, запаха, ответного стона, сорвавшегося с зацелованных губ.

Девушка откидывает голову назад и судорожно ловит открытым ртом воздух, пока он с маниакальной жадностью исследует губами беззащитный изгиб шеи и подбородка.

И в каждом ее движении страсть и невинность одновременно.

Это сводит с ума, заставляет кровь бешено циркулировать по венам.

Что же ты делаешь, маленький пугливый олененок?

Снова щелчок, и магия тьмы рассеивается.

Яркий свет больно режет по глазам и, Громов на мгновение жмурясь, смотрит на ошеломленную, растрепанную Ритку, не в силах сказать что-то вразумительное.

Она дергается в его руках.

— Куда? — удерживает и, наклонившись, прижимается губами к ее виску, — Подожди. Постой так еще немного.

Меньше всего на свете Лекс хочет, чтобы она считала это ошибкой.

— Мне пора, — выдыхает она, чуть дрожащим голосом, — Дедушка волноваться будет.

Нехотя мужчина разжимает пальцы, и Ритка почти бегом кидается в прихожую, спешно натягивая куртку и ботинки.

— Я обещал подвезти, — с нажимом напоминает Громов, одеваясь следом за ней.

— Может не надо? — как-то жалобно пищит девчонка, и избегает его прямого взгляда.

Громова откровенно бесит ее попытка сбежать. Словно все, что сейчас произошло ей неприятно.

— Рит, за кого ты меня принимаешь? — сам не узнавая своего раздраженного голоса, рычит он и, схватив ключи, спускается по лестнице.

В машину не сговариваясь, идут молча, каждый думая о чем-то своем. Лекс периодически косится на рыжулю, но та по привычке спрятала половину лица в объемном шарфе и втянула голову в плечи, пытаясь сделать вид, будто ее вообще тут нет.

Они останавливаются рядом с черным внедорожником и Лекс кивает:

— Садись. Я сейчас.