Любовь не выбирают

На долю секунды мы неловко застыли, глядя друг другу в глаза. Но потом я опомнилась и отвела взгляд, а Таалу неохотно разжал руки. После чего медленно отстранился, еще медленнее, словно сомневаясь или умышленно растягивая время, поднес чашу ко рту и коснулся губами тонкого ободка.

Леди Шиис следила за ним горящими от возбуждения глазами. Нравился ей Таалу или нет, но эликсир уже начал действовать, поэтому сейчас она видела перед собой не сурового повелителя и не грозного владыку. Перед ней стоял невероятно привлекательный и самый желанный на свете мужчина. Мужчина, который в ближайшие сутки будет принадлежать ей целиком и полностью. Тот, чьи прикосновения сведут ее с ума, а поцелуи покажутся слаще меда. Тот, кому она скоро будет отдаваться со всей страстью и со всем безумием влюбленной женщины. И станет для него такой же желанной и незаменимой, каким он кажется ей сейчас.

Таалу оставалось сделать всего один глоток, чтобы завершить вторую часть свадебного обряда. Переждать каких-то несколько минут, пока эликсир не обретет над ним сокрушающую власть. Но моран почему-то не спешил. Прикрыв глаза, он все еще неоправданно медлил, словно прислушиваясь к себе и упорно не замечая, как кружащая над полом тьма поднялась сначала до щиколоток, затем до колен, до пояса… и вот-вот готовилась поглотить его целиком.

Я тревожно прижала руки к груди, одновременно желая и отчаянно противясь тому, что он должен был сделать. Мечтая, чтобы он выбросил эту проклятую чашу и нашел какой-то другой способ… другую возможность преодолеть нависший над его семьей рок. Выбрал супругу в любое другое время и разделил ложе с кем угодно, но не с честолюбивой, непорядочной, насквозь пропитанной ядом женщиной, готовой ради титула владычицы абсолютно на все.

Таалу вдруг втянул ноздрями идущий от эликсира запах и, неожиданно решившись, рывком вздернул чашу, готовясь выпить ее содержимое одним махом, как горькое, но необходимое лекарство.

И именно в этот момент я осознала, что потеряла его навсегда. Крепко зажмурилась, чтобы не видеть, что будет происходить с новобрачными дальше. Вцепилась руками в край жалобно скрипнувшего столика и… едва не упала, услышав откуда-то издалека громкое и на редкость властное:

– Остановитесь!

Глава 18

Наверное, еще никогда в жизни я не испытывала такого безумного, воистину спасительного облегчения, как в этот безрадостный момент. Ошеломленно распахнув глаза, я вскинула голову и с нескрываемой радостью увидела, что Таалу отнял ото рта дурацкую чашу, после чего медленно повернулся, силясь понять, кто осмелился прервать ритуал на самом важном месте. А вместе с владыкой повернулась и резко изменившаяся в лице его почти уже супруга, из ослабевшей руки которой с оглушительном звоном упал опустевший кубок.

От раздавшегося звука я вздрогнула и перевела взгляд немного дальше. Туда, где в темноте внезапно появилась и начала стремительно разгораться подозрительно знакомая белая искорка. Похожая на маленькое солнце, она заставила сгустившуюся в зале тьму пугливо отхлынуть к стенам и убрать протянувшиеся к гостям черные щупальца.

На лице Таалу появилось непонимание, когда возле парадного входа, словно из-под слоя черной воды, медленно проступил человеческий силуэт. А когда стало понятно, что это не морок и не призрак, владыка моранов окончательно опустил чашу и потом только терпеливо следил, как ярко светящееся чудо приближается к пирамиде, и как перед ним почтительно расступаются многочисленные гости, одновременно опуская головы и прикрывая рукой слезящиеся глаза.

Когда до пирамиды осталась примерно половина расстояния, стало понятно, что светящийся, словно напоенный утренним солнцем силуэт, принадлежит женщине. Довольно рослой для человека, статной, с идеально прямой осанкой и гордо поднятой головой, обрамленной густыми вьющимися ярко-рыжими волосами. Ее лица еще не было видно, зато сквозь полумрак отчетливо виднелся покачивающийся в левой руке длинный посох, навершие которого испускало то самое болезненно-яркое свечение. Свободно развевающиеся одежды гостьи казались ослепительно-белыми, но я-то знала, что настоятельница не любила яркие цвета. А если и надевала церемониальную тунику, то лишь по особым случаям. Таким, например, как официальный визит в непознанное, непонятное нам и смертельно опасное подземелье.

– Остановитесь, – властно повторила она, подняла голову и пристально на нас посмотрела. – Не оскорбляйте своего бога неправильно проведенным ритуалом и не гневите мать-богиню, используя ее дар не по назначению.

– Верховная? – нахмурился Таалу, когда настоятельница без усилий поднялась на верхнюю ступень пирамиды и без всякого страха заглянула ему в глаза. При виде такой непочтительности моран сначала приподнял брови, а потом сообразил, кого именно она ему напоминает, и растерянно покосился за спину.