Любовь на всю жизнь. Руководство для пар

Разработав эти базовые упражнения, мы с Хелен много лет думали, как помочь парам справиться с глубокими чувствами гнева и печали. Их всплески обычно подпитываются детской болью и разочарованием, и, когда люди обрушивают архаичные эмоции на своих партнеров, отношения превращаются в зону боевых действий. С другой стороны, подавление этих ощущений может поставить отношения под угрозу: если отрицать критически важные части своей личности, снижается жизненный тонус и способность любить. Чтобы сделать отношения безопасной гаванью, приблизиться друг к другу и поддержать ощущение связи, необходимо научиться справляться с сильными чувствами.

ИСТОРИЯ ХАРВИЛЛА

Я [Харвилл] не понаслышке знаю о разрушительной силе подавленных чувств. Первые тридцать три года жизни я страдал от субклинической депрессии, и во многом из-за моего эмоционального онемения распался мой первый брак. Я был подавлен, поскольку не прочувствовал горе и гнев, вызванные смертью родителей. Сейчас я поражаюсь: к шестилетнему возрасту я потерял отца и мать и при этом не испытал никакой душевной боли. Отец умер, когда мне было восемнадцать месяцев, и я не помню этого. Мать скончалась пять лет спустя от внезапного инсульта. Говорят, что я даже не плакал. Помню, как старшие братья и сестры отводили меня в сторонку и хвалили за то, что я такой «сильный мальчик». Следуя наивной детской логике, я возвел этот комплимент в абсолют: «Меня любят, когда я отрицаю свою боль».

Я хорошо усвоил тот урок. В юности я говорил себе, что мне повезло потерять обоих родителей, поскольку благодаря этому я уехал с фермы, поселился в городе с сестрами, получил хорошее образование. В этом мифе была польза: я не ощущал боли одиночества, считал себя «счастливчиком», а не бедным сироткой, и не жаловался на судьбу. Я принимал серьезные не по годам вызовы и в большинстве случаев справлялся. Я шел своим путем.

Однако миновали десятилетия, и подавленное горе разрушило мой первый брак. Отключенный от своей боли, я не мог жить полноценной жизнью. Ради выживания я обезболил важную часть своей сущности, но подсознательно искал в первой жене то, чего мне недоставало. Я жаждал эмоционального и физического контакта, но она была не способна дать мне его в нужном объеме: отчасти из-за систем защиты, сложившихся в детстве, а отчасти из-за того, что видела во мне сдержанного, холодного, требовательного и ранимого человека. Это был порочный круг. Чем сильнее я хотел, тем больше она отстранялась.

Один из самых выразительных эпизодов в наших отношениях случился на следующий день после смерти ее отца. Мы были в спальне. Она рыдала, убитая горем. Я обнял ее, но в моих объятиях не было тепла. В глубине души я ощущал противоречие. Умом я понимал, что она понесла серьезную утрату, а мне нужно ее утешить. Но еще большая часть моей личности была холодна и не испытывала сострадания. «В чем проблема? Я потерял обоих родителей в раннем детстве и не плакал. Откуда у нее столько эмоций?» Уроки, усвоенные на ранних этапах жизни, не стираются.

Несколько лет спустя – мне было уже тридцать три года – я впервые обратился к психотерапевту. Я не считал, что нуждаюсь в помощи, но личная психотерапия была рекомендована в рамках курса обучения. На одном из первых сеансов психотерапевт попросил меня рассказать о родителях. Я ответил, что они оба умерли, когда я был очень маленьким, но у меня все сложилось прекрасно: я стал жить с сестрами, уехал из Южной Джорджии, получил хорошее образование и так далее.

– Расскажите о смерти матери, – сказал он, прервав мою тщательно отредактированную автобиографию.

Я начал говорить, но у меня почему-то появился спазм в горле.

– Расскажите о ее похоронах, – продолжил психотерапевт.

Я попытался произнести хоть слово, но снова не смог. К моему великому изумлению, на глазах появились слезы. Я начал безудержно рыдать. Взрослый человек плакал, как шестилетний мальчик. Через несколько минут психотерапевт мягко посмотрел на меня и сказал:

– Харвилл, вы только что начали оплакивать смерть вашей мамы.

C того памятного дня я начал чувствовать боль и гнев – не только по поводу прошлого, но и в настоящем времени. Снизилась тревожность. У меня появилось больше сострадания. Если мои потребности и желания не принимали в расчет, я испытывал естественные огорчение и гнев – но не злился и не впадал в депрессию. Вернув себе всю гамму эмоций, я начал жить полной жизнью. Стал лучше понимать, кто я на самом деле и где нахожусь, открылся для ритма своего сердца.

НЕУДАЧНОЕ УПРАЖНЕНИЕ

В первое издание этой книги, вышедшее в 1988 году, мы включили упражнение, призванное помочь высвободить подавленный гнев. Мы назвали его «Переполненная чаша». Оно базировалось на психодинамической модели, согласно которой «я» – это вместилище сдерживаемых эмоций. Предполагалось, что освобождение от подобных эмоций помогает человеку уменьшить гнев и подавленность и пойти вперед, к полноценной жизни.