Попрощаться с Саем Голдбергом пришло очень много народа. По еврейскому обычаю не было цветов и венков, и лишь немногие из собравшихся надели черное. Вокруг могилы стояли плакальщики в серо-коричневой одежде, как бы подчеркивая этим свое настроение. В жизни евреи любят хвастаться красивыми вещами, но смерть — дело иное.
Дэвид О'Нейл, верный своим национальным традициям, надел черный костюм, накрахмаленную белую сорочку и черный шелковый галстук. В кармане брюк лежала плоская фляга с бренди. Ирландцы пьют на поминках крепкие напитки. Еврейских обычаев он не знал, поэтому захватил с собой флягу.
Он решил бросить в могилу горсть земли, а потом отправиться в «Мерфи» и осушить там флягу, чтобы попрощаться со старым другом по-настоящему. Сай бы не возражал.
Стоя в процессии желающих отдать последний долг умершему, Дэвид недоумевал, куда девался его шофер, который должен забрать его через сорок минут. О'Нейл решил, что этого времени ему вполне хватит, чтобы проводить Сая, а также обменяться рукопожатиями с агентами, продюсерами и актерами, которые рассматривали похороны как некий светский раут.
Дэвид внимательно оглядывал толпу, пытаясь отыскать шофера, и вдруг заметил красивое женское лицо.
Как ее зовут? Сьюзи? Шэрон?.. Нет. Он стал лихорадочно вспоминать, где мог с ней встретиться. Да, в Нью-Йорке, на банкете после премьеры. Господи, это же дочь Сая! Ну конечно же, Санди. Он еще тогда удивлялся, как она выросла, какой стала красивой женщиной. Он также вспомнил, не без сожаления, что у нее есть муж.
Бросив в могилу горсть земли, Дэвид направился к Санди. Он должен выразить соболезнования членам семьи. Так принято.
Санди была удивлена и обрадована, но смерть отца очень сказалась на ней. Она похудела… А в Нью-Йорке у нее были роскошные формы. И волосы сейчас собраны в узел. Это ей совсем не шло.
— Как поживает ваш муж? — спросил он, пытаясь разрядить обстановку. — У него, кажется, хороший удар правой? Может, он сейчас появится и мне лучше спрятаться?
Санди улыбнулась, и он с радостью отметил, что лицо ее почти не изменилось. Даже без косметики она по-прежнему оставалась красавицей.
— Его нет, — ответила Санди, — можете не волноваться.
— А почему? — удивился Дэвид. — Надеюсь, вы не развелись?
И снова улыбка Золушки.
— Ничего столь радикального не случилось. Просто Тед очень занят на работе, много дополнительных обязанностей. Ну, вы знаете…
«Я-то, положим, знаю. Эти «дополнительные обязанности» имеют большие сиськи и откликаются на какое-нибудь пошлое имечко. Боже мой, за кого она вышла замуж?»
— Будь у меня жена, я бы, конечно, не пустил ее одну на похороны отца, — заявил Дэвид. — Как бы я ни был занят.
Санди поджала губы, и ему показалось, что она вот-вот заплачет. Она тут же взяла себя в руки.
— Верю, — сказала Санди.
Дэвид уже хотел спросить, что она делает вечером, но к ним подошла женщина. Он узнал Фриду Голдберг, с которой был знаком много лет, и выразил ей соболезнования. Она машинально поблагодарила.
— После церемонии останется несколько гостей. Мы будем пить чай с медовым тортом. Как обычно, — немного смущаясь, произнесла Санди. — Оставайтесь тоже, если хотите.
Дэвид задумался. Что такое чай с медовым тортом после похорон, ему хорошо известно. В «Мерфи» же никто чай подавать ему не станет. Только старый добрый виски и сандвич с мясом вместо медового торта.
Дэвид вдруг понял, что умирает от голода. Затем снова взглянул на Санди. Такая худенькая, бледненькая… В одиночестве переживает смерть близкого человека…
— С удовольствием, — ответил он. — Кажется, весь мир отдал бы сейчас за чашку чая.
Чего не сделаешь ради женщин?
Со своего места в «Спаго» Дэвид О'нейл мог любоваться Голливудом. Плавательные бассейны, бронированные окна — словом, все, что можно купить за деньги.
Дэвиду хотелось смотреть куда угодно, только не прямо перед собой. Ибо перед ним ела салат из свежих овощей и фруктов Джерри Адамс.
В те редкие промежутки, когда у нее не было любовников, Джерри работала то актрисой, то моделью. Но основное место в ее жизни, конечно, занимали мужчины. Причем Джерри не тратила свое время, юность и сорокадюймовый бюст на первого встречного. Ее мужчина должен быть очень состоятельным. И щедрым. Должен покупать ей билеты на «Конкорд», изумруды из «Бушерона», арендовать для нее частные пляжи на частных островах.
Джерри понимала, что к тридцати годам ее лучшие деньки минуют. Но пока ей только двадцать два. Время еще есть.
Дэвиду были известны взгляды повой любовницы, и он воспринимал их спокойно. Она не станет тревожиться о будущем минимум до двадцати пяти. А к тому времени он уже забудет о том, кто она вообще такая.
Наклонившись вперед, Дэвид заставил ее попробовать икру, которая не являлась фирменным блюдом «Спаго». Им всегда считалась пицца. Но он благоразумно не стал предлагать ее Джерри.