Любовь на первой полосе

— Кейт, почему ты не хочешь мне поверить? Я же сказал, что ухожу из дома. И ухожу завтра, а не когда-нибудь. С ключами все ясно, а с остальным разберусь. Только не надо показывать, где лежат белье и полотенца. Я сам знаю.

Кейт окончательно расслабилась. Значит, Тед говорит серьезно. Он не похож на женатых любовников, которых показывают в кино. «Жди меня, дорогая. Придет день, и я разведусь с ней». Тед говорил не о туманном будущем, а о настоящем.

Кейт открыла кармашек дорожной сумки, где лежали ключи, и без колебаний передала ему:

— Вот. Мне они пока не понадобятся, а тебе не помешают. Раз уж ты решил переселиться из деревни в Нью-Йорк.

Сердце у Кейт вдруг сжалось. Она только что отдала ему часть себя.

В аэропорт Кейт приехала с опозданием и едва прошла регистрацию, как объявили их рейс.

Значит, купить свои любимые духи «Ван Клиф» и «Арпелс» она уже не успеет.

«Ладно, куплю духи в Париже. Французские».

Впрочем, это слабое утешение. Хотя теоретически Париж воспринимался как нечто волнующее, обещающее массу приключений, но там ее ждала работа. Двухнедельная работа, а после нее опять Нью-Йорк.

Кейт начала было вспоминать ночь, проведенную с Тедом, однако ее внимание привлекла Рут, сидевшая в баре со стаканом пепси. Ее спутники пили шампанское.

— А вы не меняетесь, — сказала Кейт вместо приветствия. — Шампанское в одиннадцать часов утра. Где вы находитесь? В «Плазе»?

— Не обращай внимания, моя коллега еще не привыкла к международным перелетам, — успокоила Рут неряшливо одетого мужчину и обернулась к Кейт: — Разве ты не знаешь, что перед загранкомандировкой каждый журналист считает своим долгом осушить бутылку шампанского? Это давняя традиция. И если хочешь войти в нашу компанию, перестань задирать нос и присоединяйся. — С этими словами Рут вылила остатки шампанского в пластиковый стаканчик.

«Теплое… Пить из пластмассы… Фу!» Кейт поежилась, но все же сделала пару глотков, чтобы не огорчать подругу. Затем она познакомилась с остальными.

Рядом с Рут сидел пухлый мужчина с детским лицом. Синие джинсы и короткая модная стрижка указывали на то, что он молод. Но измученный, даже какой-то угасший вид не соответствовал его возрасту.

Кейт решила, что ему под сорок, и, пока она гадала, кто он такой, мужчина, вынув из кармана железную расческу, картинно провел ею по светлым волосам.

«Господи, ну конечно, это же Хоуи Денверс. Только парикмахер способен устроить целое представление, приводя в порядок свою прическу».

Рядом с ним сидела гримерша Джерри Гулд. В подобных командировках они всегда работали вместе, и Кейт этому не удивлялась. Джерри была некрасивой заурядной женщиной, которая содержала мужа и троих детей на то, что зарабатывала, приукрашивая лица других женщин. Она летела в Париж не развлекаться, а работать. Это объединяло их с Хоуи.

Взглянув на девушку, с которой Джерри предстоит работать, Кейт сразу поняла, что гримерше не придется особенно напрягаться. Ибо в качестве модели летела знаменитая Мартини, куколка, недавно покорившая весь Нью-Йорк. Мартини относилась к той редкой категории людей, с которыми в жизни происходят чудеса. Вчера — официантка в Денвере, сегодня — уже топ-модель.

Никто не знал, как ей это удалось, а сама Мартини не желала пролить свет на столь неожиданное превращение, которое тут же дало пищу для сплетен. Одни утверждали, что она подружка крупного мафиози, другие советовали искать покровителя в сенате, третьи считали, что девушка пожинает плоды своей аморальности. Даже кличку ей придумали по названию аперитива, который можно употребить «в любое время в любом месте». За последние месяцы эта шутка обошла все нью-йоркские фотостудии и бары.

Однако, не слухи и шутки сделали Мартини королевой моды в Нью-Йорке. Все оказалось гораздо прозаичнее. Она добилась успеха тяжелым трудом. Начинала на подиуме у мелкого торговца на Седьмой авеню. Затем снималась для небольших изданий.

Эйлин Форд увидела ее фотографию в лос-анджелесском молодежном журнале и сразу поняла, что девушка — сокровище ценою в миллион. Форд вызвала ее к себе, как царствующая особа вызывает презренного вассала. Эта дистанция сохранялась между ними, пока Мартини не закончила свою подготовку, а Эйлин не уверилась окончательно, что ее подопечной известны все хитрости ремесла. Тогда Форд снизошла до нее и выпустила новую модель на подиум.

Грандиозный успех явился неожиданностью для обеих. Ведь Мартини отнюдь не выделялась красотой среди множества девушек, зарабатывающих на жизнь позированием перед камерой. Хотя внешность, как у нее, сейчас в моде. А шелковистые светлые волосы и невинное лицо делали ее похожей на юную девственницу.

Но лишь до того момента, пока вы не заглянули ей в глаза. Ибо глаза Мартини сразу наводили на мысль, что перед вами пресыщенная опытом девица из берлинского борделя. Именно этот контраст невинности и искушенности придавал ей магическое очарование.