Любовь на первой полосе

— При чем тут национальные? — отозвался Фил. — Речь идет о Европе. Этой осенью у нас появляется отличная вакансия в лондонском офисе. Чак Холдерс, который заправляет европейским бюро, уходит на пенсию. Нужна замена.

Кейт была поражена.

— Такой высокий пост. И вы хотите предложить его мне? Не логичнее ли подыскать человека, у которого большой опыт?

— А что такое человек с опытом? Поблекший от времени старикашка. Мы ищем кого-нибудь помоложе и поэнергичнее. Когда ты позвонила, я догадался, в чем дело, пришел к Хьюзу Хартману и все ему рассказал. Тогда он предложил лондонский офис. Уровень твоих материалов таков, что у многих наших авторов опускаются руки. Главный решил, что тебе все по плечу, и такого человека он желает иметь на своей стороне. Думаю, он не забыл твой скандальный уход в «Ньюс».

— Фил, закажи мне еще что-нибудь выпить, — сказала Кейт, закрывая лицо руками. — Господи, почему это случилось именно сейчас? В любое другое время я и раздумывать бы не стала. Собственный офис. Вся Европа у моих ног. Я удавилась бы за это место!

Он легонько стиснул руками ее плечи:

— Не драматизируй. Знаешь, сколько я повидал за свою жизнь актеров, которые только этим и занимались? Что мне оставалось делать в таких случаях? Цокать языком и бормотать ободряюще: «Ну, ничего, ничего». Но мне за это платили. А ты — мой друг, и я не получаю денег за то, чтобы смотреть, как ты распускаешь сопли. Заканчивай.

Он откинулся на спинку стула, подозвал официанта, заказал виски и повернулся к Кейт:

— Короче, я не требую от тебя немедленного ответа. Иди, подумай. Обсуди это со своим дружком. А мы пока эту вакансию попридержим. Старина Чак подождет до осени. Так что думай, решай. Хорошо?

Кейт благодарно улыбнулась. Она знала, что не согласится, иначе пришлось бы расстаться с Тедом. Но у нее язык не поворачивался, ибо это был шанс, который выпадает раз в жизни.

За счастье любить приходится платить очень дорого. И Кейт готова выложить все до цента.

ГЛАВА 7

Бернард Глен кипел от бешенства. Его политическая колонка в газете все уменьшалась и уменьшалась, и это уже начинало смахивать на чьи-то козни. Глен с его пастельных тонов сорочками и фатовскими манерами, возможно, и казался с виду глуповатым, но за этой маской скрывался закаленный в сражениях боец.

Еще несколько месяцев назад он понял, что под него копают Тед Геблер и Билл Герати. Однако терпеть и дальше он не собирался.

Первым он решил прощупать Билла. Войдя в его отдел, Глен сразу направился за стеклянную перегородку, где располагался кабинет редактора, и уселся прямо на рабочий стол.

— Отвали, — раздраженно бросил Герати, — не видишь, что я занят?

Конечно, Глен видел. По обе стороны от него работали два телетайпа, из которых тянулись полосы с национальными и международными новостями, в кабинет то и дело входили репортеры со своими материалами, звонили телефоны.

Часы показывали четыре. Самый пик в газете, и Бернард Глен это отлично знал.

— Ну уж нет, — раздраженно произнес он. — Я буду сидеть здесь до тех пор, пока ты не объяснишь мне, что творится с моей колонкой.

— Господи, Бернард, нельзя ли выбрать другое время? У меня сейчас выпуск идет, я не могу отвлекаться.

— Советую тебе все же отвлечься. Ибо я буду торчать здесь и ныть, потому что желаю получить ответ.

Возражать не имело смысла. Но и работать в осадном положении тоже невозможно. И Герати решил сразу перейти к делу:

— Хорошо. На твою колонку выделяют столько места, сколько она заслуживает. Когда у тебя появится крупный серьезный материал, ты получишь соответствующее число строк. Если вещь окажется стоящей, я дам ее на всю полосу. Но, согласись, Бернард, в последнее время мы от тебя ничего подобного не видели. Что ты нам даешь? Болтовню в Белом доме и какую-то ерунду про ЕЭС. На таких материалах газетные «шапки» не делаются, сам знаешь. А теперь оставь меня, ради Бога, в покое. Займись делом. Сочини что-нибудь действительно ударное, и тогда, даю слово, я воздам тебе должное.

— С каких пор ты вздумал учить меня, как должна выглядеть моя колонка? — надулся Глен, и зрелище было малопривлекательным. — В моем контракте записано, что я беру под свои материалы полполосы, если только не возражает главный. Всем известно твое честолюбие, дорогуша, но до главного тебе еще далеко. Пока твое креслице поскромнее.

— Слушай, почему бы тебе не свалить отсюда к чертовой матери? Иди со своими проблемами к Кремеру, раз ты такой умный, — потерял терпение Герати.

Впрочем, он сразу опомнился. Портить отношения с главным ему не хотелось, да и Кремер почему-то питает слабость к этому престарелому гомику. Подавив свою гордость и призвав на помощь всю силу убеждения, Герати сказал:

— Ну, хорошо, извини, не сдержался. Но ты же знаешь, что у меня сейчас за время. Почему бы тебе не обсудить это с Тедом? В сущности, твоя колонка идет ко мне через его отдел. Если вы с Тедом договоритесь, я возражать не буду.

А Бернард подумал: «Как же, не будешь! Вы с Тедом в этом заодно. Если я начну говорить об этом с Тедом, возможно, моя колонка вообще испарится».