Любовь как преступление. Книга 2

Старшая даханни стояла под конвоем из нескольких вооруженных солдат и трех агентов-менталистов. Ее оттеснили к скале, сковали руки и ноги, а на голове у нее блестел обруч из того же светящегося металла, что и наручники, украшенный странным символом напоминающим перевернутую "S". Ее лицо утратило свежесть и привлекательность, вновь превратившись в ужасную пародию, под длинной грязной и порванной рубашкой выпирало костлявое тело, обтянутое сухой кожей, а узкие, посиневшие губы обнажили ряд пожелтевших треугольных зубов. Она не мигая сверлила меня пронзительным взглядом, и даже с такого расстояния я почувствовала дикий страх.

В нескольких шагах от даханни стоял принц. Судя по его потрепанному виду, он тоже не стал сдаваться без боя, но в отличии от Иэлениль, сейчас на его красивом лице блуждала презрительная усмешка. Растрепанные светлые волосы сияющим ореолом окружали его лицо с утонченными чертами, глаза со звездообразными зрачками смотрели холодно и равнодушно, будто это и не его обвиняли в измене, не его пленили во время запрещенного ритуала. В эту минуту он напоминал прекрасного падшего ангела, возгордившегося и презирающего весь мир.

Принц был закован, как и его сообщница, но вот обруча на нем не было. Я опустила взгляд на плечо Рейхо, делая вид, что разглядываю золотой эполет, и тихоноко спросила:

— Что за обруч надели Иэлениль. Почему у принца нет?

— Твоя бабка маг-менталист. И, кстати, вторая по силе после императора. Этот обруч, как и наручники, сделан и особого металла и по особой технологии. Он блокирует любые проявления магии. А принцу оно ни к чему. Способностей у него особых нет, потому и решился на измену, знал, что трон ему не грозит. Императором не стают по наследству, императора выбирают из сильнейших магов сильнейшего рейна.

Чуть в стороне от главных заговорщиков я увидела почти всех гвардейцев Иэлениль. Они спокойно расхаживали, общались с императорскими солдатами, смеялись и при этом ни один из них не был скован или разоружен.

— А они здесь что делают?! — выдохнула я. — Почему они на свободе?

— Эрраны твоей бабки оказались намного умнее, чем она о них думала, — хмыкнул дазган, — все это время они играли на стороне императора и закона, и кстати, кое-кто из них, насколько я знаю, являются профессиональными шпионами, внедренными Тайной канцелярией. Таких шпионов куча при каждом рейне и на каждом корабле — у нашего императора длинные руки и он слишком умный, чтобы пускать на самотек такую огромную державу, как Амидарейн.

— Они убили моих юмати, — прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Если убили, — сухо ответил Рейхо, — значит, это был единственный выход.

В несколько шагов он пересек небольшое пространство перед пещерой и остановился у знакомого диллижанса, того самого, в котором меня привезли сюда. Судя по солнцу, с того момента прошло меньше часа, а мне казалось, что вся моя жизнь не была так насыщенна событиями, как последние сорок — пятьдесят минут.

Подбежал накомый эрран в офицерской форме, с поклоном распахнул дверцу. Рейхо усадил меня на сиденье, поправил сползший с моего плеча черный бархатный плащ, в который закутал меня еще в пещере, и произнес:

— Сиди здесь. Мне нужно отчитаться перед командованием о результатах операции, а потом я заберу тебя отсюда.

— Куда?! — я успела схватить его за руку до того, как он захлопнул а собой дверцу.

Дазган замер на подножке, судорожно вздохнул и медленно перевел взгляд на мои маленькие бледно-золотистые пальчики, лежавшие поверх его ослепительно-белой ладони. Я вздрогнула, отводя глаза, и попыталась убрать руку, но вторая ладонь Рейхо не дала мне этого сделать. Он поймал мою руку в ловушку, осторожно сжал мои дрожащие пальчики и поднес к своим губам.

Лицо дазгана напоминало бледную маску, выточенную из камня. Ни один мускул не дрогнул, когда он прикоснулся губами к центру моей ладони, запечатлевая долгий поцелуй, полный едва сдерживаемой страсти.

Отпустив мою руку, он выдохнул, бросил на меня дикий взгляд и выскочил, поспешно хлопнув дверцей. А я в легком шоке уставилась на свои ладони.

На бледной коже даханни все ярче и ярче проступали золотые искры шайенской магии. Иэлениль больше не контролировала мою вторую сущность, Ниара была свободна!

Я даже не заметила, как начала тихонько хихикать, глядя на яркие искорки, пляшущие между растопыренных пальцев. Они были похожи на крошечных золотистых змеек, возникавших прямо из кожи и почти мгновенно исчезающих в ней, и с каждой секундой их становилось все больше и больше!

Волна громадного облегчения затопила меня, заставляя перейти с нервного смешка на гомерический хохот. Тяжелое нервное напряжение последнего часа выплескивалось из меня вместе со слезами и хохотом, и я не могла остановить ни хлынувший из глаз поток, ни истерический смех, заставивший меня согнуться пополам.

Дверца диллижанса вновь распахнулась и обеспокоенный мужской голос спросил:

— Эйрина, вам плохо? Подать воды?

Сквозь слезы я разглядела офицера эрранской гвардии. Того самого, что прислуживал Иэлениль.