Любовь как преступление. Книга 2

— Здесь должна была стоять статуя твоей матери, — услышала я хриплый шепот.

— Что с ней случилось? — осторожно спросила я, с замиранием сердца.

У меня было такое ощущение, что я стою на пороге какой-то тайны, которая непременно должна на многое открыть мне глаза. Но в то же время, меня снедало сомнение: а надо ли мне это знать? Может, лучше не ворошить старые тайны, оставить их тем, кому они принадлежали? Зачем тревожить мертвых?

Иэлениль коротко вздохнула и как бы невзначай потрогала изумрудное колье, украшавшее ее белоснежную шею. Для нее это жест являлся проявлением наивысшего волнения, большего она себе не позволяла, даже ее сияние оставалось ровным и едва заметным. Выдержка этой женщины была достойна подражания.

— Ты знаешь, что твоя мать была полукровкой, как и ты, и что в ней запечатали магию?

Я кивнула.

— Я знаю, что отец рассказал тебе об этом. Но знаешь ли ты, почему это сделали с ней?

— Нет, — произнесла я одними губами.

— Она совершила страшное преступление, недостойное истинной даханни. Она влюбилась.

— И что? — я недоуменно моргнула. — Даханны не влюбляются, я это знаю, но почему любовь считается преступлением?

— Потому что влюбилась не даханни, влюбилась шайен, живущая в ней, — объяснила Иэлениль таким тоном, будто разговаривала с ребенком. — Но самое страшное было не в этом. Она воспылала чувствами к недостойному, запятнавшему себя позорной связью с женщиной другой расы. Именно поэтому твой дед поспешил выставить ее на Аукцион, но когда пришло время адаптации, оказалось, что уже поздно. Огненная магия шайенов крепко угнездилась в ее душе и теле, даже кровь твоего отца не смогла вытравить из нее эту дрянь. И тогда пришлось идти на крайние методы. Наложить "Печать".

Я пыталась осмыслить сказанное. Значит, моя мать была влюблена, когда Айвердан впервые увидел ее? Но в кого? Кто тот счастливчик или несчастный, из-за которого она пострадала?

— Вы знаете, кто был ее возлюбленным? — спросила я.

— Имя этого нечестивца недостойно, чтобы его произносили уста даханни, — сверкнула глазами Иэлениль.

— Ну, значит, его назову я, — раздался за моей спиной знакомый глубокий голос.

Я резко повернулась и тут же пожалела о своих словах, пригвозденная к месту тяжелым мужским взглядом. На дорожке между клумбами стоял эрзун во всем своем великолепии. Военная выправка, безупречный адмиральский китель, ослепительный блеск золотых аксельбантов и прищуренные глаза, в которых застыла мрачная решимость.

— Чего уж скрывать, — равнодушно хмыкнул он. — Мой соперник, мой враг, мой бывший друг и побратим — Берден Даннахан.

Я ахнула, зажимая рот обеими рукамит и уставившись на отца в немом изумлении. Такого я не ожидала!

— Помнишь, я говорил, что поссорился с ним? Причиной ссоры была твоя мать. Именно Берден был тем другом, который рассказал мне про Аукцион в Асторгрейне. Когда я понял, что хочу ее больше всего на свете, то попросил его отступить. Из нас двоих он имел больше шансов, я не мог ничем помешать…

— И тогда… — я на секунду осеклась, понимая, что сейчас скажу правду, о которой все предпочли позабыть, — вы решились на подлость?

— Да, — в звездообразных зрачках даханна застыло мертвое равнодушие, — я подставил его.

Несколько минут мы смотрели друг другу в глаза. Наконец, я первая нарушила молчание, разлепив пересохшие губы:

— А Берден знал… что она была в него влюблена?

— Рико! — раздался предупреждающий возглас Иэлениль, но эрзун заставил ее замолкнуть коротким взмахом руки.

Не отрывая от меня взгляда, он хладнокровно произнес:

— Да. Знал. И любил ее тоже.

— Но ведь даханны не умеют любить, — растерялась я.

— Как оказалось, некоторые думают, что умеют.

Я окончательно запуталась.

— Тогда почему он напал на Кобос? Почему разрушил крепость и уничтожил гарнизон? И почему я оказалась выброшенной в океан? — мои губы задрожали, глаза наполнились слезами, а перед внутренним взором промелькнула жестокая картина: неужели моя мать сама выкинула меня и сбежала с любовником, инсценировав свою смерть? Нет! Этого не может быть!

Запрокинув голову, чтобы слезы не потекли по щекам, я глубоко вдохнула. Мне не хотелось показывать свою слабость, но отец и Иэланиль сами все поняли.

— Думаю, — медленно произнес Айвердан, — он действительно хотел ее забрать у меня.

— Может, она не умерла? Может, она сбежала? — я с надеждой заглянула в его глаза. Ну же, скажи, что ты меня обманул, дай хоть намек!

Но он только молча покачал головой.

— Извини.

Я судорожно сжала пальцы в замок и перевела взгляд на пустой постамент.

— Почему здесь нет ее статуи?

— Потому что я не позволил. Никто не видел ее тела. Я, так же, как и ты, все эти годы тешу себя надеждой, что однажды узнаю правду. Но с каждым мгновением эта надежда тает.