Любовь и жизнь

— Не говори, доигрался. Отходила меня пьяного Маринка, сесть не могу. И главное не помню, как это произошло. Помню, где был, с кем был, а вот как домой добрался и как эти синяки получил, не помню.

— Пора работать, садись уже, хватит на жалость давить.

— Сесть не могу. Не верите, сейчас покажу.

Не успел Сергей слово сказать, как Лёня оттянул спортивные брюки на резинке вниз, а вместе с ними ненароком попались трусы. Перед взором всех предстали его мужские достоинства и сплошной черноватый синяк на всей правой стороне. Женщины со смехом побросали рабочие места и выскочили в коридор. Долго не могли придти в себя. Вроде, жалко человека, и заодно юмор произошедшего не давал успокоиться.

После этого случая, как только Лёня начинал свои байки про женщин и свои победы, тут же в лоб получал слова со смехом кого-нибудь из коллег:

— Лёнь, хватит врать, мы твои достоинства видели…

Сплетни

— Лен! Сколько тебе лет?

— 58 уже стукнуло.

— Ты ещё молодая, а мне уже 60.

— Какая ж я молодая? Посмотри сколько морщин.

— Да разве это морщины? Тебя ещё хоть замуж выдавай.

— Да никто не берёт.

— Да, уж, мужика сейчас порядочного не найдёшь. Всё им девочек молоденьких подавай. Вон, Васильевич, пень старый, а туда же. После смерти жены двадцатипятилетнюю в квартиру привёл и даже прописал.

— А ты откуда знаешь?

— Так у меня старший по дому на одной площадке живёт, подписывал ему бумажки на прописку и штампы ставил.

— Так сейчас прописка ничего не даёт. Квартира ведь в собственности.

— Посмотришь, он на неё и квартиру переделает. Она, молодуха, ещё та. А мужик он есть мужик. В лысину чмокнет, он и растает, думает, что любит.

— Да, ты права. Ведь раньше такого не было. Все женились по возрасту. А сейчас у кого денег много, старых жён по боку, а молоденьких в дом. Так что мы с тобой, точно, никому не нужны.

— Что, правда, Нина, то, правда!

— А какая может быть любовь между молодой красивой девушкой и старым мешком с деньгами?

— Любовь, конечно, есть, но не к нему, а к богатству.

— Неужели тот же Васильевич этого не понимает?

— Может и догадывается, но она своим бюстом и раскрашенным изображением весь свет ему затмила. Ты видела, как он на неё смотрит?

— Да, видела. Может, это и есть его счастье, раз так смотрит. Хоть на старости лет почувствует пыл души. Ведь на свою Петровну он так не смотрел. Покрикивал часто, раздражался.

— Так он тогда был простым инженером. А теперь стал бизнесменом. Видела, какие мордовороты его привозят?

— Видела. Скоро привозить не будут в наш дом. Он особняк свой в «Долине бедных» достраивает. Так что с молодухой туда переселится. А квартира для него, что капля в море. Вот молодая девчонка и прилепилась. Не она, так другая.

— Вот такая жизнь сейчас, подруга. Что деньги с людьми делают. Ведь и Васильевич раньше не такой был. Сумки с дачи таскал с женой на своих двоих, детей в садик водил… А теперь паном стал. Он ли это?

— Да, он. У него теперь другая жизнь. Вот и поменялся человек.

— А как ты думаешь, счастлив ли он?

— Я думаю, нет. Раз мордовороты сопровождают всюду, значит, не счастлив. Боится он за свою жизнь. А разве может быть человек счастлив, когда страх в нём живёт?

— Да, Ниночка, ты права. Нам с тобой такой жизни не надо и мужиков таких не надо.

— Точно, не надо. Лучше на пенсию жить, но спокойно.

— Такие нас и не возьмут. Старые мы уже. Хотя Васильевич на десяток лет старше нас с тобой.

— Бог им судья. Хочется молодого тела за деньги, пусть берут. А мы с тобой ждём в жизни любви и понимания. Но ни того, ни другого не дождёмся.

После этих слов две подруги рассмеялись, пожелали друг другу здоровья и разошлись по своим квартирам.

Ведьма

Мать с отцом уже были пенсионного возраста, когда купили дом в районном центре. Их все в округе стали величать Антонович и Антоновна. И была у них взрослая дочка. Про таких, обычно, говорят: «Засиделась в девках…»

Поговаривали, что Антонович был из богатого рода, родственники у него учителя и крупные начальники в области. Да и сам он не вписывался в контингент мужчин, которые жили рядом. Антонович, хоть и на пенсии был, вёл образ жизни далеко не такой, как соседские мужики, имел интеллигентный вид.

Антоновна была проще, общительная, она быстро сошлась с соседками, с одной даже подружилась. Этой своей новой подруге она и рассказала, что долго у них не было детей. А потом Господь подарил им девочку. А так как они долго не теряли надежду, так и назвали долгожданную дочку — Надеждой.

Сначала не было заметно, что Бог обидел их дочурку. Стала подрастать, поняли родители, что с речью у дочки что-то не так. Годы 30-е были тяжёлые, потом война, про логопедов никто не слыхивал. Так и осталась их Наденька сильно картавой.

Дефект в речи был большой, поэтому с образованием ничего не получилось. Больше занимался с ней сам отец дома, так как учителя её плохо понимали.

Дети дразнили часто, она обижалась и плакала. Поэтому девочка выросла замкнутой, ни с кем не общалась.

Устроилась работать в столовую, мыла посуду, убирала. На вид Надя была такая, как многие. Красотой не блистала, но и уродства никакого не было.