Любовь и жизнь

С 1991 года 31 мая в день рождения К.Г.Паустовского ежегодно проходят праздники в Тарусе, куда приезжают писатели, поэты, журналисты, музыканты — российские и зарубежные. А тогда этого ещё не было. Только такие поклонники, как мы, посещали его могилу и подходили к дому, где продолжали жить родственники. Видимо, когда не станет жены и умрёт трагически в 26 лет сын писателя Алексей, дом станет музеем.

Здесь же в Тарусе была дача М.И.Цветаевой. Есть камень, на котором высечено, что она хотела бы быть похороненной здесь. На скульптуре во весь рост на берегу Оки М. Цветаева смотрит в сторону своей усадьбы и вызывает бурю чувств в душе поклонников её таланта.

В Тарусе похоронен художник В. Э. Борисов-Мусатов, стоит памятник генералу Михаилу Ефремову, подвигу которого во время войны преклонялись даже сами немцы.

Эта земля и красота края притягивали Николая Крымова, Николая Заболоцкого, Беллу Ахмадулину, режиссёра Андрея Тарковского, музыканта Святослава Рихтера.

Притянула навек Таруса и душу К.Г.Паустовского. Сейчас его как-то стали забывать. Это непростительно. Ведь К. Г. Паустовский был номинирован на Нобелевскую премию по литературе в 1965 году, хотя получил не он, а Михаил Шолохов.

К.Г.Паустовский прожил трудную жизнь, пройдя войны и годы сталинских репрессий. О Сталине никогда не писал, в партию тоже не вступал, честь писателя сохранил чистой и светлой.

«Он — лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Я встретила его слишком поздно», —

сказала Марлен Дитрих, познакомившись с ним незадолго до его смерти. В театре она стала перед ним на колени, не в силах выразить на русском языке свои чувства в душе к К.Г.Паустовскому.

Через два дня после смерти писателя 17 июля 1968 года М. Алигер написала:

Паустовского Таруса хоронила,

На руках несла, не уронила,

Криком не кричала, не металась,

Лишь слеза катилась за слезою.

Все ушли, она одна осталась

И тогда ударила грозою.

Камень на могиле писателя величаво стоит на обрывистом берегу реки Таруски, скорбя и увековечивая память Константина Георгиевича Паустовского.

Самородок русской глубинки

В дверь квартиры кто-то назойливо названивал. Я лежала с высокой температурой, и не было сил подняться и посмотреть в глазок, кто пожаловал ко мне в столь раннее время. На часах было всего без четверти восемь утра. Я никого не ждала и была крайне удивлена, что кому-то так необходимо непрерывно звонить. Подъезд наш оборудован домофоном, но кто-то продолжал нажимать на кнопку звонка.

— Наверно, что-то случилось у соседей, — пришло в голову, и я с трудом добралась до двери.

— Вам кого? — спросила я, заглянув в глазок и увидев незнакомую бабушку.

— Я к Вам, Татяна Михалавна, — ответила женщина с явным местным диалектом и растягивая слова.

Пришлось открыть дверь и поговорить с назойливой посетительницей.

— Я Вас что-то не припомню? Мы знакомы?

— А, як же, знакомы, знакомы, — засуетилась бабушка и бесцеремонно переступила порог моей квартиры. В руках у неё была палка и хозяйственная сумка, из которой выступало что-то завёрнутое в газету.

— Ой, извините, я болею и не могу сегодня Вас принять, — преградила я путь гостье.

— А я Вас не задяржу, Татяна Михалавна, — решительно заявила бабушка и вытащила из сумки свёрток. Коробка шоколадных конфет была протянута мне со словами, выражающими благодарность моей персоне:

— Як же я Вам благодарна, Татяна Михалавна, мне ж без вашего телефона было так плохо. А теперь могу звонить и не так одиноко на душе.

Тут же я вспомнила посетительницу несколько недель назад с просьбой оставить у неё на квартире телефон избирательной связи, подключённый на центральную телефонную станцию в коммутатор М-60.

На участке уже шла модернизация с заменой магистрального кабеля на оптику. По всем станциям аналоговая аппаратура демонтировалась и устанавливалась цифровая. И старший электромеханик участка отключил промпункты пенсионеров, опережая события.

Выслушав бабушку, я приказала включить наших заслуженных пенсионеров, предупредив, что это временное явление и скоро не будет возможности им помогать.

Но это будет потом, а на тот момент телефонистки набирали ветеранам нужных им абонентов, предоставляя бесплатную связь. Тем более что на перегонах сотовая связь работала крайне неудовлетворительно, и мне самой было жалко обездоленных пенсионеров, считающих каждую копейку.

— Как Вас зовут? — спросила я у бабушки, протянувшей мне коробку конфет.

— Ольга Фёдоровна я, Дубинина, — тут же услышала имя гостьи. Мобильник мне племянник подарил, но ён же у нас не работая. Ляжить бяз дела. А вот ваш телефон нам сейчас с сестрой крайне необходим. Скорую вызвать и то негде.

— Ольга Фёдоровна! Я не возьму ваши конфеты. Съедите с сестрой сами. Я ведь Вам ничего такого не сделала, чтоб так меня благодарить. Звоните, пока есть возможность. Я Вам прошлый раз объясняла, что скоро коммутаторов не будет, телефонисток тоже, и мы не сможем обеспечить вас связью.

— Хорошо! Я всё поняла, но я Вам так благодарна, Татяна Михалавна, — опять засуетилась посетительница, и мне с трудом удалось с ней распрощаться.