Любовь и жизнь

А завтра была Германия. Их загнали в какое-то помещение, заставили раздеться наголо. Молодые люди, стесняясь друг друга, хотели остаться в разных частях комнаты. Но их грубо согнали в одну кучу и со шланга с ног до головы облили какой-то вонючей жидкостью. Она попадала в глаза, в уши, вызывая жжение и слезоточивость.

Затем парней построили в одну шеренгу и выдали им полосатые робы и какую-то обувь, не соответствующую сезону. На грудь каждому прикрепили железные бирки «Ost». Поступила команда всем строем выходить и грузиться в машину. Оля стояла совершенно голая, подойти к Пете не было возможности не только из-за нагого состояния, но рядом стоящей охраны. Молодые люди поняли, что наступил момент прощания.

— Оленька, я тебя обязательно найду. Жди меня, — услышала Оля последние слова Петьки.

Таким она и запомнила его на всю жизнь. Попал её друг на работы в шахты, а оттуда мало кто вернулся на родину.

Остарбайтеры, так называли немцы восточных рабочих, жили в нечеловеческих условиях, как заключённые. Кормили их раз в сутки скудной едой. В котёл на 300 литров бросали ведро картошки, несколько вёдер очистков с брюквой и пачку маргарина. Скудная еда и тяжёлая работа быстро изматывали силы подростков. Остался её друг Петя, сосед и первая любовь на чужбине навечно. Даже могилки от него не осталось. Зарыли его во рву вместе с другими умершими на шахте.

А девочкам после санобработки разрешили надеть свою одежду и распределили к хозяевам в поместья. Попала Оля к немецкому барону. Там уже работало три девушки из оккупированной Украины. Это и спасло ей жизнь.

В дом, где жили хозяева, их не пускали. Спали в отдельном помещении рядом с сараями, где содержался скот. Там была гора старых матрасов и перин, специально сброшенных в угол для прислуги. Помещение не отапливалось, но под этим тряпьём было тепло.

Ели то, что готовили свиньям, вытаскивая нечищеную картошку перед тем, как её толкли и запаривали потрохами от зерновых. А при дойке коров пили молоко. Девушки за пазухой носили в хлев металлические баночки, которые выбрасывали с хозяйского дома. Оля увидела это и тоже нашла себе маленькую черёпку.

Фрау Эльза, хозяйка поместья, порой присылала с кухни оставшуюся еду. Но как-то увидел это барон и обругал её:

— Russisch schwein должны жить и есть, как свиньи.

За три долгих года, проведённые в Германии, Оля выучилась немецкому языку, поэтому слова хозяина хорошо поняла.

— Оля! Если мы выживем и вернёмся на Родину, приезжай ко мне обязательно на Черниговщину. Ведь ты тоже оттуда родом, хотя и выросла в России, — как-то пригласила подругу Вера.

— Обязательно приеду к тебе и посмотрю места, где родилась.

Девушки сдружились и помогали друг другу, мечтая о встрече с родными и вспоминая жизнь до войны. Они жили в полной изоляции, ничего не зная, что делается на их Родине. Но по злому состоянию хозяев они догадывались, что не сладко приходится немцам в России. А когда фрау Эльза попалась им на глаза во всём чёрном и опухшей от слёз, девушки поняли, что в семье барона траур.

Это было начало 1945 года. Советские войска уже год, как двигались на Запад, освобождая свою землю и всю Европу. И где-то в Польше погиб единственный сын барона.

С этого момента жизнь девушек стала невыносимой. Всю ненависть на Russisch schwein, барон выплёскивал на них. Куда-то исчезли коровы, а за ними срочно были заколоты почти все свиньи. Явно, хозяева к чему-то готовились. Девушки догадывались из разговоров немецкой прислуги в доме, что русские войска на подступах к Германии.

В последний месяц перед взятием Берлина хозяева покинули имение, бросив прислугу одних. Девушки впервые за три года увидели внутренние убранства комнат, нашли небольшой запас круп и консервов. Отощавшие от одной картошки, они с жадностью попробовали нормальной пищи. Болели животы, мучило ужасное головокружение. Но вскоре это прошло. А когда советские солдаты появились на пороге дома, с удивлением услышали русско-украинскую речь худющих и ревущих от счастья девчат.

Вернулась Оля в свой город в начале июня 1945 года. Когда подошла к дому, увидела большую воронку и груду того, что осталось от их дома и дома, где жил Петька и его родные. Это случилось ещё в 1943году, когда в сентябре освобождали железнодорожный узел советские войска.

Оля тяжело опустилась на колени и заплакала.

— Оленька, ты ли это? — вдруг услышала она знакомый голос. И тут же увидела Петькину маму.

— Не плачь, жива твоя мама, у Шуры живёт. Нас с ней дома не было. Немцы согнали копать окопы, а вот дед Степан и баба Настя дома были, тут они и остались.

— Оленька, а как же Петя? Где он?

— Не знаю, тётя Аня, Петя с другими парнями были отправлены куда-то в другое место.

Долго ждала мама Петю, писала запросы, и только через несколько лет ей прислали ответ из архивов, что умер он в Германии.

А родственники Оли уже не чаяли увидеть её живой и здоровой. И когда она переступила порог дома старшей сестры Шуры, маме на радостях стало плохо. Она день и ночь просила Бога за меньшую дочь, и он услышал её молитвы.

Глава 2. Ольга