Любовь и выборы

– Сергей Палыч! Да я для вас!.. Да мы с вами!..

– Смотри! Ты сейчас идешь в хороший ресторан, заказываешь там горячий борщ со стопочкой водки… Нет, граммов двести возьми. Потом возвращаешься в гостиницу и спишь там часов двадцать. Не меньше. И после этого звонишь мне. Понял? Быстро и оперативно докладываешь, что нужно сделать, чтобы починить твою шарманку с выборами. Ясно?

Лев Михайлович кивнул. Он почти любил губернатора. И не за борщ и водку, а за человечность. И ведь ни разу Сергей Палыч не вспомнил про кладбище на краю избирательного округа, а мог бы. Как же он плохо разбирается в людях: сначала в Марии ошибся, потом вот в губернаторе…

– Смотри! У тебя срок до завтрашнего дня, Лева. И чтобы без баловства. В аэропорту люди предупреждены, ты отсюда только победителем уедешь.

Он встал в знак окончания аудиенции и подбадривающе подмигнул политтехнологу:

– Если что, кладбище рядом, сам знаешь.

И Лева кисло улыбнулся в знак того, что шутку понял, оценил и принял к сведению. Но откладывать до завтра этот неприятный разговор не хотелось. Все равно ничего нового он не придумает. Лучше покончить с этим немедленно. Избирательные кампании – не бином Ньютона. Здесь не так много способов выправить ситуацию. Набрав воздуха, он сказал:

– Предлагаю залить пожар деньгами.

– Чьими?

– Разумеется не вашими.

– Ответ правильный. Я-то тут при чем?

Лева опустил глаза. Губернатор почти издевался, и это было неприятно.

– Сергей Павлович, вы, как физическое лицо, имеете право перечислить очень ограниченную сумму. А нужно значительно больше, чтобы восстановить позиции Людмилы Шиловой.

– Так где же деньги взять?

«А то ты не знаешь?» – возмутился про себя политтехнолог. Но осторожно продолжил:

– Придется нагнуть бизнес.

Повисла пауза, тяжелая и плотная, как шторы в кабинете губернатора.

– Смотри! Бизнес уже ко Дню города нагнули. Да так, что у них до сих пор поясницу ломит. У меня все, кто дебет с кредитом сводит, уже выпотрошены. Кто фонтан строил в дар городу, кто зверей в зоопарке кормил. Один придурок шариков надул столько, что если их к крыше администрации привязать, то при хорошем ветре сорвет крышу на фиг.

– Да, но без дополнительных денег трудно будет…

– Мы с тобой, Лева, смету выборов оговаривали, и ты на нее подписался.

– Сергей Павлович, ситуация вышла из-под контроля. Не будем искать виноватых…

– Нет, будем, Лева! Я не ленивый, я их поищу.

– Но ситуация…

– Да понял я все. Понял, что ты, Лева, облажался, и теперь вместо твоего, как ты говорил, творческого подхода нужны курганы денег.

– Ну не курганы…

– Ага, холмики.

– И еще, Сергей Павлович, вы уж там напомните бизнесу, чтобы они не заносили в фонд Соловьевой. Ну так, для верности.

– Так! Ладно! Я понял. Мое решение такое: я нагну бизнес, ты выбираешь Шилову, а твой гонорар сокращается в два раза. Все?

– Сурово, но справедливо, – пошутил Лева с лицом, которое могло в любую секунду исказиться плачем.

– Свободен!

Лев Михайлович вышел из кабинета.

Идти в ресторан ему больше не хотелось. С этого дня он переходил в режим жесткой экономии. Его любовь к губернатору сразу сникла, как нераспустившаяся роза при заморозках.

* * *

Ирина привычно улыбнулась охраннику в мэрии, проверяющему ее паспорт:

– Да, Чернышева. И не однофамилица.

Охранник привычно изобразил учтивое приветствие и пропустил женщину в цитадель городской власти. Бесшумно развернулся ей вслед и оглядел ровную спину жены губернатора.

«И где они такие спины берут?» – подумал охранник. Его жена напоминала навьюченную лошадь, с которой сняли поклажу, а разогнуться она уже не может.

Ирина поднималась по лестнице, привычно игнорируя лифт, и отмечала, что подъем дается ей легко, дыхание не сбивается, словом, она в прекрасной физической форме. Ей бы по сопкам Исландии сейчас шагать… Но путь в Исландию пролегал через кабинет мэра.

Секретарша пропустила ее с той же легкостью, что и охранник. И с тем же чувством задумчивости. «И где они такие туфли берут? И, главное, за какие деньги?» – завистливо подумала она, изображая гостеприимство.

Ирина ответила ей той же монетой. Она скользнула взглядом по секретарше и подумала: «И где они такие туфли берут? И главное – зачем, если есть хорошие?»

Но задерживаться на этой мысли было глупо, ее ждали великие дела. Она толкнула дверь кабинета мэра.

– Добрый день, Иван Игнатьевич!

– А, красивая женщина и без охраны! Радость-то какая! Не балуете вы старика, не балуете. Чай, кофе? Или коньячок?

Мэр расплылся в улыбке, но внутри натянулась струна. «Что-то зачастила она. Опять будет про тот округ пытать… Не сказать бы чего лишнего».

Ирина лучилась доброжелательностью:

– Иван Игнатьевич, да я ненадолго. Мимо шла. Дай, думаю, зайду. Раз уж в отпуск не поехали, то хоть чем-то себя побалую. С приятными людьми повидаюсь.

– Премного польщен. Балуете вы меня, ой балуете! Так что насчет коньячка?

– Не откажусь.

«Эка ее приперло. Сроду коньяк со мной не пила», – продолжал тревожиться мэр. Но вслух он сказал:

– Ну вот и славненько, вот и правильно. Коньячок, он всегда на пользу идет. Для здоровья полезно, говорят. Ой как полезно!