Любовь и Тьма

На этой неделе у нее отключили внутривенное питание, и она съела тарелку бульона Франсиско кормил ее с ложечки, и сердце его обливалось кровью. Заметив его волнение, она улыбнулась так, как давно не делала, — кокетливо, что и покорило его с первой минуты знакомства Без ума от радости, он понесся по коридорам клиники, выскочил на улицу, перебежал на другую сторону, лавируя между автомобилями, и растянулся на зеленом газоне на площади. Он столько времени сдерживал себя и теперь смеялся и плакал не таясь, на удивление нянек с детьми и пенсионеров, прогуливавшихся в это время на солнышке. Там его нашла Хильда, чтобы порадоваться вместе с ним. Его мать часами молча вязала у кровати больной и потихоньку приучала себя к мысли, что и младший ее сын уйдет: его жизнь и жизнь женщины, которую он любил, теперь будет другой. Что же касается профессора Леаля, он принес в палату пластинки с концертами, наполнил ее музыкой и возродил в Ирэне вкус к жизни. Он приходил к ней ежедневно и рассказывал счастливые эпизоды из своей жизни, никогда не упоминая о гражданской войне в Испании, о том, как он попал в концлагерь, о трудностях изгнания и о другом, не менее печальном. Он полюбил ее так сильно, что даже присутствие Беатрис Алькантары не портило ему настроения.

Вскоре с помощью Франсиско Ирэне сделала несколько шагов. Ее бледность говорила о том, что состояние еще было тяжелое, но она попросила уменьшить дозу транквилизаторов: ей нужно было восстановить ясность мысли и интерес к окружающему миру.

За это время Франсиско узнал Ирэне как самое себя. В эти длинные бессонные ночи они поведали друг другу о своей жизни. Говорили обо всем: вспоминали прошлое, рассказывали сны, которые видели в настоящем, и обсуждали планы на будущее. Они раскрыли все свои тайны, соединенные теперь не только физической близостью, но и духовной. Он мыл ее губкой, растирал одеколоном, расчесывал щеткой ее спутанные непокорные кудри, перестилал постельное белье, кормил, предупреждал малейшее ее желание. Он тут же отзывался на каждое ее движение и на каждый взгляд. Она совсем не стеснялась его и полностью доверила ему свое измученное болезнью тело. Он нужен был Ирэне как воздух и свет; она то и дело звала его, и ей казалось естественным, что он рядом с ней и днем, и ночью. Если ему приходилось выходить из палаты, она, в ожидании, неотрывно смотрела на дверь. Если вдруг ее начинала донимать боль, она брала его руку в свою и, бормоча его имя, просила о помощи. Они открыли друг другу настежь души и сердца, и это установило между ними нерасторжимую связь, помогавшую им бороться со страхом, пагубное присутствие которого отравляло их жизнь.

Как только разрешили посещения, появились друзья Ирэне из журнала. Пришла женщина-астролог, облаченная в театральную тунику, с черными локонами, струящимися по спине, — она подарила Ирэне таинственный флакон.

— Натрите ее этой мазью с головы до пят. Это вернейшее средство от физической слабости, — порекомендовала она.

То, что эта слабость вызвана пулевыми ранениями, было бесполезно объяснять. Женщина-астролог упрямо винила во всем знаки Зодиака: Скорпион призывает смерть. Напоминание о том, что у Ирэне другой знак, не возымело действия.

В клинику пришли журналисты, чертежники, художники, королевы красоты и даже уборщица, которая принесла пакеты с чаем и сахаром для больной. Она никогда раньше не была в частной клинике и поэтому принесла продукты, полагая, что, как и в больницах для бедных, пациенты страдают от голода.

— Тут и умереть — одно удовольствие, сеньорита Ирэне, — воскликнула женщина поразившись залитой солнцем палате, цветам и телевизору.

Пациенты пансиона «Божья воля» были словно призваны по мобилизации и навещали ее по очереди в сопровождении своих нянечек. В этом старческом приюте ее отсутствие давало себя знать постоянно, его можно было сравнить разве что с длительным отключением света. Тоскуя по ее конфетам, письмам и шуткам, старики совсем пали духом. Им стало известно о ее несчастье, но некоторые сразу же об этом забыли, ибо уже не способны были удержать в памяти неблагоприятные новости. Лишь Хосефина Бианки правильно поняла случившееся. Она часто посещала клинику и всегда приносила Ирэне подарок: цветок из сада, старинную шаль из своих сундуков, стихотворение, написанное ее элегантным почерком. В одеяниях из бледного тюля, она вплывала в палату, благоухая розами, прозрачная, словно призрак других времен. Когда она проходила мимо, удивленные врачи и санитары оставляли свои обычные дела.