Любовь и прочие яды

Я шла по лестнице, листая на ходу рукописный словарик. Конечно, там лежал обычный печатный, но рукописный показался мне более перспективным и заслуживающим доверия источником информации. Если бы я действительно изучала язык, то пришла бы в восторг от Аськиных записей. Хотя нет, сначала в ужас, а потом в восторг.

Почерк у нашей блестящей и перспективной невесты какого-то там чиновника выдавал с головой ее неблагородное происхождение и оставлял желать лучшего. Но спустя два пролета лестницы я вроде бы научилась различать буквы «и», «н», «л» и «п» и увлеклась содержанием. Так увлеклась, что буквально наткнулась на Келлер, которая почему-то решила преградить мне дорогу прямо посередине лестницы.

– Лагерра, разуй глаза! – взвизгнула девица, вцепившись в перила и с трудом устояв на ногах.

Я оторвалась от записей и вопросительно посмотрела на нее.

– И что он в тебе нашел, а? – Зло прищурилась Келлер. – Ни рожи, ни кожи, ни вкуса.

– Мозги? – предположила я.

Келлер демонстративно закатила глаза.

– Ой, Лагерра, да какому мужику нужны мозги? Им вообще без разницы, умеет ли женщина думать, если она говорит фразу «Да, дорогой».

Как младшая сестра пяти братьев, могу с уверенностью сказать, что в жены каждый из них выбирает женщину не по размеру груди. Другое дело девица на одну ночь там, или мать побесить… Но я не собиралась просвещать Келлер и уж точно не хотела вступать с ней в дискуссию.

– Не знаю, что тебе сказать. Спроси у него сама, – пожала я плечами, пытаясь обойти одногруппницу.

Та, конечно, решила, что последнее слово обязательно должно быть за ней, и вцепилась мне в локоть.

– Он все равно скоро будет моим! – прошипела девица.

И тут меня немного переклинило, каюсь. Я, конечно, раньше не была большой поклонницей Винсента, но, во-первых, приворот, а во-вторых, нечего хватать меня!

– Ты что, болезная, угрожаешь мне? – вкрадчиво поинтересовалась я, шагнув к девице.

Во мне в этот момент, видимо, матушкины гены проснулись. Та тоже одним взглядом повергала прислугу и салонных сплетниц в обморок и доводила до конвульсий.

Келлер побледнела, выпустила мою руку и сделала неловкий шаг назад. Оступилась и остаток пролета съехала на пятой точке, с чувством отсчитывая каждую ступеньку. Я сначала восхитилась собой и даже немного надулась от гордости, но потом почувствовала за спиной движение.

Ме-е-е-едленно обернулась и увидела жену ректора!

Леди Грогон смотрела на продолжавшую отползать от меня Келлер таким убийственным взглядом, что я заподозрила какую-нибудь подавляющую магию. А стоило моей одногруппнице с трудом, путаясь в юбках, подняться на ноги и припустить по лестнице, как супруга нашего любимого ректора довольно хмыкнула:

– Молодец, Лагерра! Не вздумай уступать парня всяким потасканным девицам сомнительного происхождения.

Подмигнула мне заговорщицки и продолжила идти куда-то по лестнице. А я так и осталась стоять на ступеньках в полном шоке от произошедшего.

Эй, я не собиралась никого никому уступать! Я вообще ни на кого не претендовала! И не претендую! Или претендую? Да ну, ерунда какая. Это все дурацкий приворот. Вот.

* * *

С Винсентом мы встретились в той самой лаборатории, где в предыдущий раз у нас ничего не вышло. Он принес бутерброды и сладкий чай, изъятые в столовой, а я – словарик Аськи.

Обменявшись реквизитами, мы уселись за стол. Я – жевать, он – заниматься лингвистикой.

Бутерброды были удивительно вкусными. Подозреваю, секрет в толщине колбасы и буженины, на которые маг не поскупился. Впрочем, как следует проникнуться едой мне не дали, потому что мое жевание прервал возглас:

– Нашел!

И интонация у парня была не восхищенная или радостная, а, скорее, удивленная. Такое, полувопросительное «Нашел, что ли?».

– Ну давай, шокируй, – разрешила я, откладывая недоеденный бутерброд.

– Судя по этому словарю, форрут – это папоротник… – произнес Винсент растерянно.

– Папоротник? – повторила я, чувствуя весь идиотизм ситуации. – Папоротник?!

Выдернула у парня из рук книженцию, чтобы своими глазами удостовериться. Это мы тут уже который день подряд пытаемся найти банальный папоротник?!

Пока я пыхтела от злости, Винсент подошел к шкафам и, переставив несколько банок с сыпучими ингредиентами, сказал:

– Корень папоротника в избытке. Можем варить антидот.

Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как в груди расцветают самые прекрасные цветы на свете, а вокруг них скачут розовые зайчики, оставляя перед глазами туманные разводы. Мне, конечно, будет не хватать этих прекрасных эмоций, но головушка моя должна быть трезвой. Иначе, не ровен час, окажусь дома под сотней замков и до самой смерти буду слушать матушкины причитания.

А дальше мы принялись варить противоядие от моей ненастоящей любви.

Рецепт был одновременно прост и сложен: ингредиенты стоило кидать в простом порядке, но варить каждый при своей температуре. Помешивать следовало постоянно, но регулярно меняя направление движения ложки. Остужать при комнатной температуре, но быстро – пока магия не выветрилась.