Любовь и хоббиты

– Я плохо помню, как мы над ним работали, и не знаю, где именно ошибся… – Ури потупил взгляд. – Извини Боббер, но пришлось передарить твой подарок Главбуху в качестве вознаграждения за науку, ты уж извини! – хоббит вздохнул и подставил чашку под струю. – Но когда я пришел сюда и собрался вздремнуть под навесом, я наткнулся на это чудо и решил не терять времени и полученных знаний, – сосед нарочито громко кашлянул, как бы напоминая Урману. – Да! И конечно, спасибо господину Ольдерманну, ведь он одолжил мне паяльник и другие инструменты, без которых…

– Это чистая правда, – сосед отхлебнул из блюдечка, – паяльник я получил у гномов в порядке возмещения ущерба за плохую работу.

– Чем вам не угодили? – с усмешкой поинтересовалась Билльбунда.

– Окно поставили средней округлости, так сказать, второй сорт, а ми договаривались на идеальный круг. Я заказывал оконную экспертизу, и мои опасения, конечно же, подтвердились.

– А еще я хотел бы поблагодарить Хая Гадовича за его сломанную микроволновую печь, без которой о модернизации Вильгельма не могло быть и речи, – с искренней теплотой добавил Урман.

– И это чистая правда, – с готовностью кивнул Ольдерманн и откусил кусочек национальной немецкой белой колбаски под названием «вайсвурст» (было дело, Алина меня угощала, от самого Эрнста Гофмана привезла аж из девятнадцатого века!), – и хочу заметить, что печка перестала работать прямо-таки на днях!

– Конечно-конечно, ваша доброта безгранична, – холодно высказалась Билльбунда, стараясь закрыть тему благодарностей.

– Ешьте, Хай Гадович, ешьте, – бабуля просигналила внучке, и та подкинула старику очередной вайсвурст. Сама бабушка к еде не притрагивалась, просто смотрела на нас и улыбалась. Вчерашние злоключения сильно повлияли на нее – такой милой она еще никогда не была.

Федор от безысходности жевал полотенце.

– А сейчас самое главное, – Ури на пару секунд умолк, чтобы заглянуть в глаза каждому. – Торжество физики элементарных частиц и хоббитской смекалки, ни больше ни меньше. Итак, друзья, подчинить себе враждебного робота, заставить его выполнять команды – это конечно, достижение, но я решил пойти дальше, – Биллька держала его за руку с видом спутницы супергероя. – Ответьте, пожалуйста, как вам белая колбаса Вильгельма?

– Вкусненько, вкусненько! Я бы советовал в следующий разик добавить сок алоэ и стебель топинамбура, почему стебель топинамбура… – бабуля ласково прикрыла Баламычу рот.

– Всю жизнь бы ее ела! – пискнула сестренка.

– Шикарно, шикарно! – присоединился усиленно жующий Хай Гадович. – Если бы тетя Азалия была жива…

Федора исключили из опроса, а я, честно говоря, сидел с пустой тарелкой, потому что мои порции уходили к Ольдерманну.

– Приятно слышать лестные отзывы, – Урман достал из кармана блокнотик, – позвольте законспектировать…

Спустя минуту, утконосый гений объявил главное:

– Итак, внимание! Я усовершенствовал робота и внедрил в него модуль преобразования элементарных частиц, который активно используется в поддержании жизни на отдаленных космических колониях и для изготовления которого мне понадобилась микроволновка. Преобразователь относится к классу устройств нового поколения… – минут двадцать Урман читал присутствующим лекцию по физике (никто, разумеется, ни рожна не понял) и закончил так: – … а это означает, что по большому счету неважно, каким сырьем вы пользуетесь, за исключением, пожалуй, радиоактивных или токсичных веществ. Для приготовления этих колбас я использовал мусор из ближайшего контейнера и позаимствовал у госпожи Клавдии старую губку для посуды и пару тряпок. Показываю. Возьмем, к примеру, полотенце, – он выдернул кляп изо рта Федора. – Я открываю приемный контейнер на спине Вильгельма (он повернулся к роботу, стоящему рядом, нажал где-то в районе поясницы, и контейнер открылся), бросаю, устанавливаю режим – «расщепление-преобразование», параметры конечного вещества – «оладьи из пшеничной муки, яиц, кефира, соли и сахара». Закрываю. Жму на кнопку и жду ровно минуту до полной готовности.

Модуль преобразования элементарных частиц затарахтел в мертвой тишине. Ждали все, даже Федор старался не икать, зажав рот ладошками.

– Гоблин родился, – выдал я бородатую шутку.

– Невероятно! – прошептал Хай Гадович.

Что-то внутри Вильгельма щелкнуло, точь-в-точь как в микроволновке во время отключения. Урман забрал у меня пустую тарелку и подставил под щелью на животе робота.

– Внимание сюда! – воскликнул хоббит-изобретатель.

Из щели выскочили две оладьи и шлепнулись на тарелку.

– Пожалуйста, Боббер! Угощайся.

– Мне! Мне! Мне! Мне! – потребовал Федр, раскачивая стул, к которому был привязан.

– Что-то не хочется… – признался я, – отдай Федьке.

Вслед за мной присутствующие охотно отдали чокнутому хоббиту остатки своих порций. Хай Гадович с тревогой гладил живот, зыркая то на одного хоббита, то на другого.

– Ури! Ты мог меня заранее предупредить, а? – к сестре вернулась способность говорить.

– А по-моему, неплохо, – загадочно улыбаясь, поддержала его бабуля и взглянула на Баламыча. – Правда, родной?