Любовь и хоббиты

– В Скандинавии что делал? – жаркая лампа слепила, я жмурился и пытался отвлечься на посторонние мысли, но, как это всегда происходит с бабушкой, думал исключительно о Скандинавии. Картинки в голове менялись с бешеной скоростью: снега, сосны, викинг, который должен был оказаться на моем месте (великоват он для Ётунштрудель, хоть и не ётун), драка, пещера, конкурсы… Под воздействием паров я растрепал подробности первого задания от встречи с перепуганной лисой и до кровати Ётунштрудель. Единственное, о чем пока не знала ба, о моих чувствах к Алине Сафиной. Почему? Просто чисто случайно у бабушки пока не возникло желания спросить меня именно про Алину. Обычно ба спрашивала так: «Ты нашел себе хоббителку?», я честно говорил «нет», и она успокаивалась. Уж кто-кто, а мы с Биллькой умеем четко ответить на поставленный вопрос. Боббер везунчик, ясно, как борщ.

– У бабули нет вопросов, – сказала Клавдия, выключая лампу; она часто говорила о себе в третьем лице. – Забрался в воду по заднему переходу, хотя мог прежде и посоветоваться.

– С тобой? – странно, мне такая простая мысль и в голову-то не пришла, хотя могла, ведь бабушка не последняя хоббичиха на Базе.

– А что? Я не вчера родилась, мы с девчонками в твои годы этих гномопырей на свист ловили, бывало, запрешься в чащу в поисках приключений на одно мест… ну, в общем, по грибы да по ягоды, глянешь, пещера, гномья, свистнешь вот так… – она мастерски свистнула, даже в ушах зазвенело. – Вылезет с пяток бородатых, улыбаются, щас, мол, быстренько гемоглобин поднимем…

– Но ба, я не думал… – нифига себе подробности!

– Это твоя главная особенность, Бобик, не думать, – она встала и гордо вышла из переговорной; я поплелся за ней, осторожно ощупывая нижнюю челюсть в поисках потерянных скальпелей. Мы дошли до гостиной, она повернулась ко мне и погладила по плечу. – Бабушка покажет Бобика хорошему доктору, который умеет держать язык за зубами. Доктор сделает тебя прежним без лишнего шума.

13. Раньше его звали Гэндальфом

– О нет… – я знал, КТО для бабули «хороший доктор, который умеет держать язык за зубами». Достопочтенный Халам Баламыч, ученик знаменитого Авиценны, хоббитский знахарь, шарлатан и первый болтун на весь видимый космос.

– Баламыч к нам ужинать придет, – она зажмурилась, словно девочка, которой собираются вручить долгожданный леденец на конкурсе чтецов стихотворений Агнии Барто.

Где-то в моей цвергской волосатой груди треснула полка с дурными предчувствиями.

– Ба, давай отменим знахаря, он повернутый, – предложил я и встретился с тааакой бетонной стеной непонимания, что психанул и начал нарезать круги по тщательно вымытой норе. – Так и знал, так и знал, что этим кончится!

Старушка натянула новые резиновые перчатки и последовала за мной.

– Не кипятись, бабушка знает, что делает, – она была сама уверенность, блюдущая чистоту. Ходила за мной по пятам, ждала, когда скальпели из бороды вывалятся.

Знахарь – фигура страшная, хотя бы потому, что Баламыч – единственное живое существо во вселенной, которому удалось сделать бабушку полной дурой, разбить старушкино сердце и вдобавок поставить под угрозу репутацию. Да ладно репутацию – жизнь!

Поэтому прежде чем придет лысый, я подробнее расскажу о нем и его влиянии на бабулю. Итак, «достопочтенный», как привыкли называть знахаря вечно болеющие хоббитские старушки, не доверяющие официальной гоблинской медицине, забил голову госпожи Клавдии, а также ее кухню, шкафчики и тайнички отварами стрекозиных крылышек, собачьей пастилой, арбузным жиром и невесть чем еще. Убедил в пользе утренней паутины и важности обеденной плесени. Разъяснил, как важно употреблять натощак плевки орков и мочу троллей. Расписал схему лечения бессоницы криками. Фу-у-у-у… Хоббичиха Клавдия, мастер разоблачений, верила махровому проходимцу, и, я думаю, делала это по одной причине: он сам искренне верил в бред, который разносил по кварталу, как инфекцию. Других объяснений не вижу. Но разве мы с Биллькой имели право на собственное мнение? Ясный пень, никакого.

Итак, Халам Баламыч, краткая история болезни. Единственный лысый хоббит на Базе – по слухам в молодости, еще при волосах, вступил в неравную схватку с перхотью. Безуспешно применил на себе штук сто рецептов и способов, среди которых смертельно опасными оказались маска из радиоактивного плутония и горящая еловая смола. Благодаря двум последним Халам Баламыч получил то, что превзошло его ожидания.

Вопреки опасениям слегка опаленной публики, среди которой можно было видеть взволнованных гоблинов, вооруженных охотничьей сеткой и наручниками, упорный хоббит добился цели, но вместе с перхотью избавился от волос и рассудка. Как часто бывает в клинических случаях, у больного появились последователи, которые ходили за ним строем, но чтобы повторить великий подвиг «учителя» толщины кишок фанатам явно не хватало.