Любовь и хоббиты

«Съедят», «украдут», «женят» – бабушкины пророчества я знал наизусть. А ведь два из них сбылись! Бабуля-то у меня ни дать ни взять – провидица в чистом виде! И украли, и женили почти… Всё, конечно, хорошо, но миссия находилась под строгим секретом, в курсе были двое: я и Урман. Дружбан проболтаться не мог, он умеет хранить секреты. Кто тогда? Кажется, я понял: болтун вечно отирается вокруг, когда мы с Урманом обсуждаем грандиозные планы, с таким отсутствующим видом, будто думает исключительно о кольцах, но стоит ему получить бублик или пончик от бабушки Клавдии, как все наши переговоры, тайные и явные, выкладываются ей как на духу. Тысяча против одного, проболтался Федька! Зараза.

– Зря без шарфика ушел, – сестра брезгливо пощупала край гоблинского халата. – Ну и вид у тебя… В зеркало давно смотрел? Бабуля как в воду глядела, она сказала, Боббер привезет оттуда какую-нибудь редкую болезнь и будет лечить понос в больнице. Боли в животе беспокоят?

– Да нет, я… – хотя можно было и не пытаться, сестру бесполезно останавливать, перебивать или вразумлять: она свое выскажет, даже если с неба посыплются куры-гриль и зеленый горошек.

– Мой старший братик растерял последние мозги! – Билль обернулась к воображаемым зрителям (к счастью, в фойе кроме робота-уборщика на колесиках никого не было). – Только он может отправиться в Скандинавию в старом медицинском халате! Только мой братец! Ты кого там лечил, Айболит? Медведей от бессонницы? А тебя кто здесь лечить будет? Ты же знаешь, хоббитов считают симулянтами и не держат на койке больше двух дней.

– Биллька, не начинай.

– Ты же знаешь, у бабушки слабое сердце. Сказать, сколько успокоительных таблеток она выпила, пока ты играл в агента? Записку можно было оставить? Из-за тебя я пропустила вечернюю раздачу фаршированных перцев!

Сестренка надулась, скрестила на груди ручки и отвернулась. Ах! Ах! Ах! Вот почему мы такие злые, мы, оказывается, собирались в столовку, на вечернюю раздачу перцев и выстраивание глазок господину Синелицему. С перцев и надо было начинать…

И тогда, раскусив маленькую кокетку, я одарил ее взглядом, который у всех старших братьев означает примерно следующее: «Слышь ты, салага, не вешай мне лапшу, я прекрасно знаю, отчего ты такая, могла бы и сразу сказать, а не строить из себя разгневанную Фемиду».

– Пойдем поедим, – позвала она и заулыбалась; сестра отходчива, как все хоббиты, а приглашение поесть – самое примиряющее из возможных. Мы полетели в столовку и по пути влились в толпу таких же голодных баламутов, стекающихся с разных концов Базы.

И вот мчусь знакомым маршрутом, сжимая ладошку Билль, легкий, беззаботный, как вдруг вспыхнули в голове страшные слова – …привезешь… редкую болезнь…

Разжал пальцы, в глазах потемнело, лапы подкосились, и упал; после выяснилось, что чудом не попал под молоковоз, управляемый роботом-водителем (одна вращающаяся голова с антенной в виде тарелки). Меня слегка задело бампером и отбросило на тротуар, по которому шла группа спецагентов, они-то и подобрали тело.

– Бедный маленький хоббит! – послышалось как сквозь вату. – Котик, как ты думаешь, он жив?

– Безусловно жив, – мурлыкнув, ответили прекрасному голосу, – скажу больше, жив, но притворяется, это ж хоббит.

– 013, ты умеешь делать искусственное дыхание? Посмотри, какой он бледненький! – от слова к слову разговор становился громче, четче, и вдруг я понял, кому голоса принадлежат. Голос Алины Сафиной журчал весенним ручьем, лился компотом из слив; счастье слышать его несравнимо с даже третьим завтраком и полночным ужином! Я разлепил глаза, ожидая увидеть раскосые очи и длинные ресницы, аккуратные ушки, которым завидует каждая вторая эльфийка на Базе. Интересно, почему не пахнет духами? Принюхался, и в нос ударило резким селедочным духом.

Реальность сурово пощекотала мой нос кошачими усами: агент 013, преодолевая отвращение, собирался устроить «бедному маленькому хоббиту» сеанс искусственного дыхания по схеме «пасть-в-рот». В последний миг я вывернулся, задев шершавый кошачий нос, и под крики водителя молоковозки пересек дорогу. Головоробот обозвал меня «квадратным подшипником», «сухим поршнем» и «стертой клеммой», обещал несладкую жизнь и как-то по-особому оскорбил щелчками с припискиваниями. Зря он старался: самое плохое в моей жизни уже случилось…

В столовку ведут три входа: парадный, служебный и хоббитский. Положение последнего постоянно меняется. Если не впускают через первые два, мы влезаем через форточку в дамской комнате. Если дамы орут, прорываемся через вентиляцию. Если вытяжку забивают тряпками, пользуемся Самым Тайным Входом, о положении которого знают только хоббиты. Раскрывать вход в Самый Тайный Вход другим существам запрещено.

У парадного стоял охранник – тролль по кличке Акула, накачанный, скользкий, в одной набедренной повязке, на правой груди наколка – раскрытая пасть акулы. Белые полосочки шрамов на морде и лапах. Акула носит шапку-ушанку и набедренную повязку: до того, как его привезли на Базу и перевоспитали, тролль калымил вышибалой в ночных клубах Екатеринбурга.