Любовь и каприз

- Да. - В тоне деда сквозило осуждение и, хотя Мэтью хотелось поскорее уйти в дом, чтобы встать под душ, он решил ублажить старика и сел напротив него. - Захотелось выкупаться. Вода такая хорошая.

Дед говорил по-гречески, и Мэтью, зная, что и по-английски он говорит не хуже, отвечал ему все же на его родном языке. Он не хотел давать повод завести разговор о том, почему предпочел жить на родине своего отца, а не матера. И так из-за этого в отношениях с дедом образовалась трещина глубиной с Марианскую впадину.

- Ты уверен, что причина в этом, а не в том, что сегодня приезжает эта девица - забыл, как ее? Макс... Макселл?

- Максвелл, - терпеливо поправил Мэтью, понимая, что человека, который держит в памяти тоннаж доброй сотни нефтяных танкеров, вряд ли можно упрекнуть за то, что он забыл чью-то фамилию. - Ее зовут Саманта Максвелл. Наверное, мама тебе о ней говорила.

- Может, и говорила, - не стал спорить Аристотель. - Не могу же я помнить имена всех баб, с которыми ты спишь. Мэтью сжал челюсти.

- Это мама сказала, что я сплю с ней? - язвительно поинтересовался Мэтью, и дед заерзал в кресле.

- Не помню, может быть, - сказал он, поправляя воротничок белой льняной куртки. - Я же говорю, что становлюсь забывчив.

Мэтью бросил на деда лукавый взгляд.

- Неужели? Сомневаюсь, что ты повторил бы это в присутствии твоих конкурентов. Ты, никак, стареешь, дед?

- Старею, - дед гневно сверкнул глазами. - А тебе разве есть до этого дело? Неужели тебя волнует мое здоровье, внучек мой единственный? Ведь у тебя не находится другого времени меня повидать, кроме как в дни рождения.

- Не правда, - выдохнул Мэтью. - Я приезжал к тебе три месяца назад. В Афины.

- Вот как? - Аристотель поморщился. - Насколько я помню, все время, пока ты у меня якобы гостил, ты или пьянствовал, или спал.

- Да, но, - Мэтью почувствовал стыд, - тогда было другое дело.

- Какое еще другое дело? - ухмыльнулся старик. - Ты пил горькую, потому что какая-то шлюшка отказалась расставлять для тебя свои ножки! Твоя мать мне все рассказала! Она тебя жалеет, а я - нет!

Мэтью крепче сжал зубы.

- А разве я прошу, чтобы ты меня пожалел? - с вызовом спросил он, внезапно почувствовав горечь, которую испытывал всякий раз, вспоминая о предательстве Мелиссы.

- Нет, не просишь, - с болью в голосе сказал Аристотель. - Но это не значит, что я тебя прощаю. Ничего другого я от тебя не жду и на сей раз, когда эта девица Максвелл поймет, что теряет с тобой время даром.

Мэтью был готов броситься на деда с кулаками, но вместо этого небрежно откинулся в кресле и, глядя, как солнце играет в голубых волнах залива, с деланным равнодушием изрек:

- Такого не будет. А кроме того, к твоему сведению, я с ней не спал. Пока еще не спал.

- Но собираешься.

- Да. Собираюсь, - улыбнулся Мэтью. Дед ответил недовольной гримасой. Достав из нагрудного кармана сигару, он скомкал целлофановую обертку и пошарил в кармане, ища спички.

- Ну и кто она такая? - процедил он, достав коробок с названием одного из шикарных афинских ночных клубов на этикетке, и раздраженно чиркнул спичкой. Каролина сказала, что она официантка. - Аристотель затянулся. - Ты что, не можешь найти себе женщину нашего круга, обязательно связываться с официанткой?

- Я и не знал, дед, что ты сноб, - спокойно парировал Мэтью, как ни трудно ему было сохранить хладнокровие. - И потом, раз уж на то пошло, она не официантка. Моя мать прекрасно знает - а, я уверен, она и это тебе донесла, что Сэм держит маленькое кафе. Кроме того, до недавнего времени она поставляла готовые блюда для домашних приемов. Я-то думал, ты приветствуешь в людях предприимчивость. Ты всегда говорил, что сам разбогател благодаря только ей. Если же говорить о нашем круге...

- Хватит, Мэтью, - раздался голос матери, оборвавшей его на полуслове. Он хотел встать и уйти, не вступая с ней в пререкания, но тяжелый кашель деда заставил его остаться.

- Аполлон, разве ты забыл, что тебе сказал врач насчет курения! закричала Каролина, вырвав у отца сигару и растоптав ее каблуком. - Почему вас нельзя оставить друг с другом наедине без того, чтобы через пять минут вы не перегрызли друг другу горло?

- Ну, это преувеличение, - спокойно заметил Мэтью, поднимаясь из кресла и поправляя сползающее полотенце. - Мне надо принять душ. Если вы не против, пойду смою соль со своего грешного тела.

- Ох, Мэтью! - мать поймала его за руку. - Надеюсь, дорогой, ты не наделаешь глупостей?

- Что ты имеешь в виду? - смутился Мэтью. - Каких глупостей, например?

- Например, не уедешь ни с того ни с сего.

- Вряд ли он уедет, раз сегодня приезжает его новая пассия, - сухо заметил дед, доставая новую сигару. - Пусть мальчик идет, Каролина. Мы с ним друг друга поняли. С тобой у нас такого взаимопонимания никогда не было.