Любовь и каприз

- Нет! - Ее глаза горели яростью. - Так я и знала, что от вас ничего хорошего не дождешься! Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной, да?

Его глаза потемнели.

- Есть вещи, которые нам обоим доставят удовольствие. - Она и ахнуть не успела, как от оказались сидящими рядом на деревянной скамейке. Его рука обняла ее за плечи, и Самаг понадобилось мобилизовать все свои силы, чтобы воском не растечься по сиденью. - Слушай, хватит нам валять дурака, пробормотал он, другой рукой поворачивая к себе ее лицо. Он провел пальцем по ее полураскрытым губам. - Догадываешься, что я хочу сейчас сделать?

Саманта судорожно глотнула воздух. В баре стало нечем дышать, но вдохнуть в полную силу ей мешала мысль, что при этом поднимется ее грудь, почти не сдерживаемая кружевным лифчиком. Ее обжигало сознание того, что Мэтью не спускает с нее глаз.

- Ты догадываешься? - требовательно переспросил он, и она беспомощно покачала головой.

- Мне нужно идти, - прошептала она, опасливо озираясь на стойку, но бармен был занят, да и посетители не обращали на них никакого внимания.

- Никуда тебе не нужно, - мягко возразил он, наклонив к ней голову и слегка касаясь ее языком чуть ниже уха. - Признайся, ты ведь хочешь остаться. - Он прихватил губами мочку и слегка ее прикусил. - Просто тебя гложет чувство вины вот и все.

- Да, это так. - Она ухватилась за это объяснение, как утопающий за соломинку. - Мне здесь делать нечего. И не надо было мне сюда приходить. Вы должны отвезти меня назад.

Мэтью вздохнул, его рука соскользнула к ней на колени, к ее судорожно сжатым кулачкам. Она вырвала у него свои руки и вцепилась в сиденье, остужая горячие пальцы о прохладное дерево скамьи.

- Хорошо, я отвезу тебя назад, - сказал он наконец, и она удивилась, что эти слова не принесли ей желанного облегчения. - Но я думаю, ты должна хотя бы выслушать мое предложение, - добавил он, перенеся руку на ее упругое бедро. В конце месяца у моего деда день рождения. Точнее, в субботу перед Пасхой. Моя мать созывает гостей, и я сказал ей, что ты, может быть, согласишься помочь.

У Саманты слова застряли в горле.

- У вашего.., деда? - переспросила она, неестественно повысив голос.

Мэтью кивнул, скользя пальцами по ее бедру. Вот он достиг подола короткой черной юбки, но не убрал руку, а принялся гладить ее ноги в черных сетчатых колготках.

- По-моему, гостей будет человек пятьдесят или около того. - Его глаза ловили ее взгляд. - В общем, семейное сборище. Ну, что ты скажешь?

Саманта нервно передернула плечами.

- Я.., я не сумею приготовить еду на пятьдесят человек, - нерешительно возразила она, чувствуя, как его обволакивающая улыбка наполняет желанием ее тело.

- А никто тебя и не просит, - прошептал он, завладевая ее приоткрывшимся ртом и проникая языком в его влажную глубину. - Просто нужно, чтобы кто-то помог маме, только и всего, - продолжал он, целуя ее в уголки губ, - я ей сказал, что ты для этого идеально подходишь. Саманта задрожала как в ознобе.

- Вы.., вы сказали, что у вас мама гречанка? - заикаясь, выговорила она, разрываясь между желанием раз и навсегда оборвать эту связь и неодолимой потребностью, чтобы он целовал ее еще и еще, чтобы он вырвал ее из скуки прозябания и перенес в другую, в свою жизнь. - Где же она живет.., она и ваш дед?

- Разумеется, в Греции, - объявил он, и, разбивая ее надежды, одним махом допил свое пиво. - Ну что? Ты согласна?

Глава 6

Мэтью, поеживаясь, вышел из воды на берег. В этот утренний час море, еще не согретое поднимавшимся солнцем, словно хранящее в своих глубинах память о прошедшей зиме, было холодным и бодрящим.

Небрежным жестом он отбросил назад волосы, согнав с них воду. Холодные струйки побежали по его мускулистым плечам, вдоль спины к поясу, заставив вздрогнуть. Приятно было чувствовать себя полным жизни, знать, что от намечавшегося было брюшка не осталось и следа. С тех пор как он бросил пить и снова регулярно делал зарядку, Мэтью почувствовал себя гораздо лучше и избавился от похмельного синдрома, который уже начал его пугать.

И этим он во многом обязан Саманте, с грустью подумал Мэтью, чувствуя, как его тело напряглось, что бывало всегда при мысли о ней. Тонкие трусы предательски выдавали его реакцию, о чем он особо пожалел, потому что дед, сидя на террасе виллы, внимательно смотрел на него. Старик всегда вставал в шесть, но Мэтью забыл об этом. Поленившись сменить трусы на купальные плавки, он считал, что мать все равно не увидит его в столь ранний час. Дед прилетел ночью, и Мэтью решил воспользоваться случаем его поприветствовать.

Подняв с песка полотенце, он вытер голову и плечи, а затем, обернув его вокруг пояса, по мелкому песку направился к ступеням, ведущим на террасу.

- Здравствуй, дед, - с нежностью в голосе сказал он, и Аристотель Аполлониус, склонив свою седую голову, встретил внука взглядом, в котором легкое недовольство смешивалось со сдержанной гордостью.

- Здравствуй, Мэтью, - отозвался дед, указывая ему на мягкое кресло по другую сторону лакированного столика. - Раньше ты не вставал так рано.