Любовь и голуби

Самой мадмуазели, видимо, это было до лампочки. Фотографии голубей со своего айфона она перенесла в соцсети, с гордостью сообщив друзьям, что так эти чудесные птички приветствуют ее и ее избранника. Конечно же, Эмиль явно не одобрял всего этого. Да и все эти тусовки в сетях он считал уделом бездельников.

Мы все в больнице удивлялись тому, что Лала всегда создавала проблемы даже там, где их в принципе не могло быть. Последний ее разговор с отцом дал новую пищу для пересудов всем кумушкам нашей больницы.

– Папа, ты должен радоваться, а ты все ворчишь. Мужчин моего роста, возраста и интеллекта в этой стране единицы! Наконец-то я не просто встретила такого красавца, а влюбилась в него. А от одного вида ваших с мамой женихов меня просто мутит. Радуйся.

Папа пытался радоваться, но не очень то это у него получалось. Тем не менее, такой мощный генератор энергии, как мадмуазель Лала, всё таки добилась своего. Они все же уехали и именно туда, куда она хотела. В одну из самых крутых клиник Стамбула. Два-три года тому назад я был в той клинике в связи с предстоящей операцией брата. Должен признаться, что это не просто совершенно другой уровень лечения, но и самого понимания того, что такое современная медицина.

Первые же весточки подтвердили, что нога быстро пошла на поправку. Вскоре Эмиля вообще перевели на амбулаторное лечение. Правда, его реабилитация проходила очень тяжело. Всё таки лёгкая хромота у него пока оставалась. У нас как-то с ним стихийно наладилась переписка. Иногда он писал мне по несколько раз в день и я, естественно, отвечал. Иногда мог и неделями молчать. А я писал каждый день. Сообщал ему, что голуби продолжают свои полеты. Убедившись, что его нет в палате, они после двух-трех кругов над больницей улетают. Но вновь и вновь возвращаются. Каждый день. Как будто по утвержденному кем-то расписанию. Улетают и вновь возвращаются.

Вот так и прошёл целый месяц. Голуби совершали свои постоянные облеты вокруг больницы, внося в больничные будни какое-то ощущение то ли хаоса, то ли праздника. Это было, по крайней мере, нескучно. Но так думали не все. Кому-то это казалось просто кошмаром. Кто-то приучил себя к тому, что не надо просто обращать на это внимания. Однако наш главврач не нашел ничего лучше, как обратиться за помощью в Академию наук.

Его тоже можно было понять. Ведь об этих полетах уже говорил весь город. Люди пересылали друг другу видеосюжеты. Растущие слухи об уникальной любви голубей к своему хозяину обрастали всё новыми подробностями и домыслами. Несколько раз я сам вынужден был пробираться сквозь толпу зевак у больницы, наблюдающих за полётом птиц и беспрерывно снимающих всё это на свои телефоны. Даже я понимал, что всё это совсем не способствует нормальной работе «Скорой».

У нас же дома отец с матерью даже держали пари. У отца была парочка душераздирающих концовок этой истории. Самый «гуманный» его вариант включал в себя сцены с массовым истреблением голубей со стороны молодчиков из охраны мадмуазели.

– Они ведь все такие. Стремятся всегда ударить по самому дорогому. Ведь ты сам говорил, что голуби её невзлюбили.

В папе жила такая неуемная страсть к социальной справедливости, что он мечтал все эти джипы с молодчиками пустить под каток. И зачем я ему про этот «Хаммер» рассказал?!

Мамины же прогнозы заканчивались веселой свадьбой. Да, мало мне было обычных маминых тем. Теперь я еще выслушивал рассуждения на тему, что такое семья и что должно лежать в ее основе: светлая любовь или зов плоти, предначертанность судьбы или общность интересов – вариантов была тьма. Мои комментарии на тему о том, что все это чистейшей воды физиология, воспринимались мамой, как банальные пошлости. После того, как я осмелился сказать, что через пару минут после первой встречи мужчины и женщины появление тех или иных ферментов в крови дает сигнал в мозг о том, подходят эти люди друг другу или нет, мама три дня со мной не разговаривала.

Тем временем, академические орнитологи, которые лишь теоретически могли расписать повадки той или иной птицы, оказались бессильны перед решением столь сложной задачи, как отвадить голубей от больницы. Дядя Маис посмеивался, приговаривая, что надо было вызвать хорошего голубятника. Он бы пару раз свистнул как надо, и они бы улетели. Но кто же будет следовать нашим советам, когда кругом столько ученых мужей?

Мы все еще были в самом пекле этих страстей, как вдруг однажды утром голуби не прилетели. Время подошло, а их все нет. Дядя Маис тут же произнес пророческую, с моей точки зрения, фразу:

– Значит, они уже дома. Эмиль вернулся.

Однако это был тот самый уникальный случай, когда интуиция его подвела. Фраза оказалась совсем не пророческой. Даже вечерний поход дяди Маиса на дачу тоже не дал никаких результатов. Ворота были закрыты, и кругом стояла какая-то подозрительная тишина. И Тимура он нигде не нашёл.