Любовь до гроба

К тому же теперь ей более не требовалось задумываться о хлебе насущном и беспокоиться о своей будущности. Жених показал себя весьма деликатным и внимательным джентльменом, и не было таких нужд Софии, которые он бы не предугадал. Разумеется, принимать от него содержание до свадьбы она не могла, однако драгоценные безделушки и деликатесы дарить не возбранялось.

Господин Рельский был воистину достойным спутником жизни, и постепенно она привыкла к этой мысли. Только рядом с ним молодая женщина оттаивала, даже улыбалась…

Несколько оправившись, София наконец нанесла первый визит в Эйвинд в новом качестве. Наградой ей стал сияющий вид Елизаветы, которая была несказанно рада, что вскоре сможет назвать подругу сестрой, и светилась от счастья за брата.

А вот взаимопонимания с будущей свекровью у нее не вышло, впрочем, рассчитывать на это было бы зряшно.

Господин Рельский старался не отходить от невесты, подозревая, что матушка не преминет наговорить гадостей, поскольку госпожа Чернова в роли невестки не устраивала ее решительно ничем: ни знатности, ни богатства, ни связей! Разумеется, связи с драконами не учитывались, точнее, учитывались, но совсем иным образом.

— Вы просто легкомысленная особа! — ядовито усмехнулась госпожа Рельская, улучив момент, когда Ярослав все же вынужден был оставить Софию без присмотра. Конечно, в гостиной оставалась и Елизавета, но дочери дама не стеснялась совершенно. — Уверена, что и до этого, прости Фрейя, дракона, у вас было немало интрижек. А бедный господин Чернов ни о чем даже не подозревал!

— Глупости! — отрезала София безразлично. — Я никогда даже в мыслях не позволила бы себе изменить мужу. Кроме того, разве нашим дорогим соседям не стало бы об этом известно в кратчайшие сроки? Тем более, я совершенно уверена что господин Рельский самолично за мной присматривал.

Елизавета умоляюще смотрела на мать, не пытаясь вмешиваться, поскольку была научена горьким опытом. В пылу разговора ни одна из них не заметила возращения хозяина дома, который остановился на пороге.

— Сударыня, — проговорил господин Рельский спокойно, но от его безразличного голоса матушка испуганно примолкла на полуслове. — Это мой дом и мое состояние. Так что если вы намерены в дальнейшем оскорблять мою жену, вам будет лучше уехать. Не беспокойтесь, я положу вам щедрое содержание.

Госпожа Рельская достаточно знала сына, чтобы более не чинить препон его браку, хотя, разумеется, это не добавило ей любви к будущей дочери. Но теперь она не осмеливалась демонстрировать свое пренебрежение, лишь некоторая холодность, с которой она принимала госпожу Чернову, выражала ее недовольство…

Так что в жизни Софии все постепенно наладилось, она даже вновь стала гадать, пусть это и потребовало поначалу немалых душевных усилий. Окрестные жители вдруг дружно озаботились предсказаниями своей будущности и толпой повалили к гадалке. Надо думать, что им хотелось взглянуть на скандальную особу, которая столь успешно обелила свое изрядно потрепанное имя и даже окрутила самого завидного холостяка в округе. Молодая женщина делала вид, что ее нисколько не беспокоило это жадное любопытство, тем более, что открыто третировать невесту господина Рельского никто не рисковал.

Процесс над господином Реинссоном наделал шуму и снял всякие подозрения с госпожи Черновой. Как и предсказывал мировой судья, присяжные вынесли оправдательный вердикт, и осунувшийся от переживаний невольный убийца был освобожден из-под стражи. Вскоре последовала его тихая свадьба с барышней Ларгуссон. Невеста светилась от счастья, жених нежно сжимал ее руку и смотрел на нее так, будто боялся, что она передумает и исчезнет. Словом, все сложилось к лучшему, и София от души порадовалась за молодоженов…

И только бессонница терзала ее по-прежнему. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором возникал дракон, и молодая женщина вскакивала с криком. Микстура, прописанная аптекарем, и даже руны, которые она от отчаяния рисовала на ладонях, помогали мало, позволяли поспать не долее нескольких часов. Но она не жаловалась, терпеливо ожидая, когда рана хоть немного затянется, и твердила про себя, что со временем станет легче…

Память — это пытка сильных. Раз за разом перебирать минувшие события, со всех сторон их обдумывать, пытаясь что-то переделать в прошлом, вычеркнуть старые ошибки и переписать жизнь набело. Тщетно.

У нее вошло в привычку бессонными ночами устраиваться в кресле у окна и смотреть в беспроглядную темень, освещенную лишь сиянием звезд и серебристым светом юноши Мани. Она крутила в руках давешние амулеты, подаренные Ферлай и старой шувихани, и думала, думала, думала…

Постепенно месяц возмужал, заматерел, потом стал седеть, затем умер. Снова народился и умер, и опять… А боль в груди Софии пошла на убыль…