Читаем Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко полностью

О том, что произошло дальше, рассказывают командир партизанской бригады Педро (граф Пьер Беллини делле Стелле) и заместитель политического комиссара Билл (Урбани Ладзари). Колонна проходила проверку на центральной площади Донго. Вдруг к Биллу подошел партизан по имени Джузеппе Негри и, озираясь по сторонам, с опаской сообщил, что в кузове одной из машин он обнаружил Муссолини. «Я влез на грузовик, — взволнованно рассказывал Негри, — как ты приказал, чтобы проверить документы. Под конец остался один. Он лежал, прислонившись к кабине водителя и прижавшись плечом к левому борту. Его лица не было видно, так как он поднял воротник шинели, а немецкий шлем опустил на глаза. Я направился к нему, чтобы спросить документы, но немцы, сидевшие в машине, задержали меня, говоря на ломаном итальянском: «Друг пьяный, друг пьяный». Я их не послушал и приблизился к лежащему человеку. Около него была куча одеял, одним из которых он прикрывался. Я встал рядом с ним и опустил воротник. Человек продолжал лежать неподвижно. Я увидел его профиль и тотчас же узнал, что это он. Билл, клянусь тебе, это Муссолини! Тогда я сделал вид, что ничего не случилось, и слез, чтобы позвать тебя».

Ладзари подошел к указанной машине и похлопал лежавшего у кабины человека по плечу: «Камерата! (обращение, принятое среди итальянских фашистов)» — ответа не последовало. «Эччеленца (Ваше превосходительство)» «Человек в шинели вздрагивает. Я взглянул на немцев, — продолжает Билл, — молча наблюдают за происходящим. Кое-кто из них бледнеет. Теперь я знаю, кто этот человек.

Тем временем много гарибальдийцев и местных жителей собралось у грузовика. Я взялся за борт и забрался наверх. Я приблизился к безмолвно и неподвижно лежащему человеку. Его шлем опустился на глаза, и воротник полностью скрывает лицо. Я снял с него шлем и увидел лысую голову и характерные очертания его черепа. Я снял с него темные очки и опустил воротник: это был он, Муссолини!.. Между колен у него был автомат, прислоненный стволом к подбородку. Я взял у него оружие и передал шоферу Пиралли, который влез на грузовик.

Я помог Муссолини подняться.

«Есть ли у вас еще оружие?» — спросил я его. Не говоря ни слова, он расстегивает шинель, откуда-то из глубины брюк он извлекает пистолет. Это глизенти, 9-го калибра, с удлиненным стволом; он мне его передает, и я прячу его в карман…

Вокруг грузовика собралась шумящая толпа; немцы отдают местным жителям оружие, чтобы задобрить их: они явно боятся репрессий с нашей стороны за то, что пытались спрятать Муссолини, нарушая заключенное соглашение.

«Именем итальянского народа вы арестованы!»

Это все настолько необычно для меня, что я даже не чувствую волнения, и мои слова звучат тихо, мой голос спокоен. Толпа растет с каждой минутой, и угрожающие крики становятся все громче.

Муссолини говорит как бы в забытьи: «Я ничего не делаю», — может быть, он хотел этим сказать: «Я не сопротивляюсь». Тогда, понимая всю ответственность, которая на меня ложится, я говорю: «Я ручаюсь, что, пока я за вас отвечаю, с вашей головы не упадет ни один волос».

Это банальная фраза, кроме того, Муссолини почти абсолютно лыс, но в то время я об этом не подумал и употребил принятое выражение. «Спасибо», — говорит он».

Бывшего диктатора поместили в кабинете мэра Донго, в здании муниципалитета, куда вскоре доставили и остальных пойманных иерархов. С дуче обращались вежливо, ему предложили воды и даже чашечку кофе, что по тем временам считалось немалой роскошью. Дуче снял немецкую шинель и брезгливо отбросил ее в сторону. «Я больше не желаю видеть ничего немецкого», — процедил он сквозь зубы.

Обстановка в районе Донго оставалась сложной: силы партизан были невелики, вокруг бродили отряды вооруженных фашистов, а весть о пленении дуче быстро облетала окрестности. Командир бригады отправил сообщение о случившемся в штаб партизанского командования и принял решение в целях безопасности надежно укрыть Муссолини. За ночь его перемещали дважды: сначала в соседнее селение в казарму тамошней полиции, а затем под видом раненого партизана в маленькую деревушку Бонцаниго. На этом крохотном отрезке пути судьбе вновь было угодно свести его с Клареттой Петаччи.

После отъезда дуче с немецкой колонной Кларет-та решила во что бы то ни стало догнать его и больше не упускать из виду. Она ерзала и грызла ногти от нетерпения, подталкивала своего брата Марчелло, сидевшего за рулем, высовывалась время от времени из окна, как будто этим можно было ускорить движение. В Донго она сумела добраться лишь к вечеру, когда Муссолини уже был обнаружен, опознан и увезен в соседнюю деревню. Теперь нужно было разузнать, куда он делся, но любой вопрос о дуче мог вызвать подозрение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии