Любовь анфас

Вика приходила в свое жилище на краю лагеря и до подъема лежала с открытыми глазами, прокручивая в сотый раз историю их отношений, восстанавливая по дням хронику их угасания. Признавалась себе, что сегодняшняя ночь ничего не изменила. Но ведь будет следующая, и она обязательно что-то воскресит. Вика жила, как летучая мышь, – ночами.

В первые дни их аргентинской жизни, пока не прибыли в лагерь, Свен был само очарование. Вика была хозяйкой положения и упивалась ролью укротительницы викинга. Он был такой большой и такой послушный, полностью зависимый от ее интонации, взгляда, прикосновения. Они останавливались в дешевых отелях, пили вино, держались за руки, смотрели на закат, то есть делали все, что положено делать молодым влюбленным в сентиментальных романах. Свен не разочаровал ее ни в одном моменте, ни в одном звене этой истории.

Но как только прибыли в лагерь, Вика поняла, что пришлась не ко двору. На нее смотрели с любопытством, но это было любопытство со знаком минус. Вика почувствовала, что кажется коллегам Свена странной, в лучшем случае забавной. Она не там и не так смеялась, не то говорила, не так реагировала на дождь, не с тем настроением выходила к ужину, в общем, не попадала в тон. Как будто фальшивила, выделяясь из их дружного хора. Чужак, одним словом.

И только уходя за периметр лагеря, подальше от людей и поближе к мышам, она находила свою тональность, чувствовала, что опять звучит мощно и точно, бегом возвращалась, чтобы донести себя в этом виде. Но огонек внутри задувался при первой встрече с покорителями мышей. Попытки были тщетными. Совсем как у ее мамы, пытающейся идти в ногу с дочкой.

Вике частенько вспоминался детский мультик про Дюймовочку. Там жук в порыве чувств подхватывал героиню и приносил к своим сородичам, чтобы похвастаться, дескать, смотрите, какая у меня есть краля. Но жуки только брезгливо разглядывали маленькую хорошенькую девочку и сокрушались, что у нее лишь две ноги. Тогда жук понимал, что погорячился, и быстренько возвращал Дюймовочку туда, откуда взял.

Свен вернуть Вику не мог, не находилось повода. Наверное, он завидовал жуку. Хотя вряд ли он смотрел этот советский мультфильм. У них, у викингов, свои мультики.

В глазах Свена поселилось отчуждение. Он видел Вику глазами коллег и стыдился своего выбора. Как только она подходила к вечернему костру, чтобы присоединиться к их компании, расслабленный и веселый швед превращался в натянутый нерв, ожидающий неловкого шага своей подруги и готовый нейтрализовать ее неудачные шутки в глазах окружающих. Он становился похожим на вратаря, бдительно защищающего ворота своей команды.

И Вика понимала, что он прав. От неуверенности в себе, от ночных безрадостных вахт, от заискивающих попыток понравиться этой разномастной, но в чем-то очень однородной компании, она потеряла живость и обаяние – то главное, что составляло ее прелесть. Она поблекла, как будто выцвела.

Чем больше Вика старалась сойти за свою, имитировать манеры и привычки друзей Свена, тем хуже выходило. Рожденная в России, имеющая за плечами ритуальный костер из школьных учебников, опыт нудистских пляжей, умение плести фенечки, своеобразный английский язык, выученный под руководством наркомана Джона, она со всем скарбом прежних впечатлений и навыков не могла ловить нюансы поведения друзей Свена. А потому ее имитация носила форму жесткой пародии, когда похожесть приобретала форму гротеска. Она была тем зеркалом, в котором повадки друзей Свена отражались в комичной форме. Заглядывать в это зеркало было неприятно, поэтому компания обтекала ее стороной. Она очень старалась. И потому все портила.

Однажды завязался разговор про новых лауреатов Нобелевской премии. Вика не упустила возможность продемонстрировать свою включенность. Она перестала дышать и двигаться, зато широко округлила глаза и приоткрыла рот, подчеркивая высшую степень внимания к такой судьбоносной теме. Что может быть важнее, чем раздача этого пряника? Ее утрированная концентрация походила на пародию, граничащую с издевательством. Свен шумно дышал носом, как бык на корриде. Он больно, но конспиративно дернул ее за руку, отвел в сторону и сипло спросил:

– Ты специально? Ты издеваешься?

И Вика честно и последовательно ответила:

– Да, специально. Нет, не издеваюсь.

Ночью, когда Вика пришла к Свену, палатка была закрыта изнутри на молнию. Так молниеносно закончился их роман.

Вместо прощального бенефиса Вика раскрыла Свену главный секрет мышей. Это был ее великодушный дар викингу, променявшему здравый смысл на лабораторные истины.

– Как мыши находят тех, кому дали кровь? Это же так понятно. Да просто мыши все разные. Они различают друг друга по морде, по походке, как мы, люди. Это для тебя все мыши одинаковые, потому что ты их только изучаешь, но не любишь.