Любой ценой

Гогочущие бородатые лица, тусклый блеск автоматов и противно каркающий говор на чужом языке… Антон не разбирал слов, но отчётливо понимал их смысл. Сейчас его будут убивать! Не сразу, конечно. Сразу – это роскошь, непозволительный подарок судьбы. Нет, вначале на его спине вырежут огромные пятиконечные звёзды, потом кастрируют. И лишь после этого, если истощится фантазия палачей, перехватят острым лезвием горло.

Обидно! Господи, как же обидно умирать в восемнадцать лет! Умирать, так ничего в этой жизни и не узнав… Ничего, кроме горячего песка чужой страны и вот этого, усыпанного крупными звёздами, неба…

А палачи всё теснее смыкаются вокруг своей жертвы. Всё ближе их, горящие ненавистью, глаза… И эта ненависть, таинственным образом передаётся самому Антону. Страх улетучивается, а сердце и душу наполняет непреодолимое желание вцепиться зубами в щетинистые глотки и рвать, рвать, рвать. До тех пор, пока не захлебнётся собственной кровью последний палач. Антон начинает жутко, по-волчьи, скалиться, а из пересохшего горла вырывается нечеловеческий, по настоящему звериный, хрип…

… Противный писк «мобильника» выдернул Никулина из объятий знакомого, до мельчайших подробностей, сна. Кошмара, приходящего к нему с завидной регулярностью, уже много лет подряд. Он прирос к Антону, стал частичкой его бытия. От него не спасают ни пилюли, ни водка, ни хвалёная психотерапия.

…В 1988 году, восемнадцатилетний салага-первогодник Никулин попал в плен. Он и сам не понял, как это произошло. Ещё минуту назад Антон сидел на горячей броне БМП, в окружении таких же запылённых, измученных дорогой и взбесившимся солнцем, солдат и вдруг, машину резко тряхнуло, а  уши заложило от оглушающего грохота…

В сознание он пришёл от боли. И первое, что увидел, это догорающая БМП и разбросанные вокруг трупы в выцветших «афганках». Потом, перед его глазами остановились чьи-то ноги, а в налысо  стриженный висок упёрся ствол автомата…

…Телефон не умолкал. С трудом разлепив веки, Никулин потянулся к лежащей неподалеку трубке.

-Да.

-Где тебя носит? – прорычал телефон голосом майора Радченко. – Арбуз с ума сходит, требует доставить тебя живым или мёртвым.

Сонливость как рукой сняло.

-У меня же выходной ! Первый за два месяца !

-Вот сам  ему это и объясняй. Где ты сейчас ?

-Где- где , в Караганде ! – огрызнулся Антон. – А последний поезд ушёл вчера.

-Слушай, юморист, мне плевать откуда, хоть с Чукотки, но чтобы через полтора часа был у шефа. Иначе он тебя точно, на Чукотку загонит. Оленей пасти.

-Вот и здорово. Может поживу чуток спокойно,  без твоих, Василий, причитаний.

Радченко молча проглотил колкость, посопел в трубку и совершенно спокойным голосом отрезал:

-Короче, полтора часа. И без шуток, Антоха! У Арбуза настроение – дрянь. Всё, время пошло!

Короткими гудками трубка дала отбой. Никулин рухнул на подушку и закрыл глаза. Полтора часа? Да из этого района, даже на вертолёте будешь добираться вдвое дольше! Он перевернулся на бок и упёрся в настороженно  - выжидающий взгляд Лены. Девушка лежала, едва прикрытая  простынёй и смотрела на  него своими бездонно – голубыми глазами. Никулин стал вдруг противен самому себе.

-Понимаешь, Ёжик… - сказал он,  с трудом выдавливая слова.

-Ты же обещал, - тихо прервала его Лена. Её припухшие от ночных поцелуев губы, мелко дрожали.

-Ёжик, маленький, ну не плачь, пожалуйста! Я сейчас  слетаю в штаб, разберусь, в чём дело и сразу обратно.

Он говорил, и сам не верил своим словам. Если Арбуз выдёргивает его, невзирая на долгожданный выходной, значит – дело дрянь. И одними лишь беседами не обойдётся.

-Ну и катись к своим солдафонам! – пискнула сквозь слёзы Лена и резко отвернувшись, зарылась лицом в подушку. Антон попытался её погладить, но девушка только дёрнула раздражённо, плечиком.

Никулин вздохнул. Если Ленка закусила удила, утешать её бесполезно. Будет только хуже.

                                                                       *****

Подмосковье.

База спецподразделения ФСБ

Всё-таки он совершил невозможное, добравшись до базы в отведённое дежурным время. Каких нервов это стоило автомобилистам, повстречавшимся на его пути, оставалось только догадываться. Главное, среди них не оказалось инспекторов ГИБДД, иначе остаток пути пришлось бы топать пешком.

Толкнув входную дверь штаба, Никулин сразу же попал в цепкие  «объятия» майора Радченко.

-Явился – не запылился! А я уже хотел в милицию звонить, объявлять тебя в федеральный розыск.

-Глянь на часы, Васёк, - усмехнулся Антон. – Полтора часа. Минута в минуту. Говори, что стряслось?

-У Арбуза спросишь. Я ничего не знаю.

На столе дежурного коротко звякнул телефон. Майор схватил трубку и, выслушав невидимого собеседника, утвердительно кивнул:

-Так точно, товарищ полковник. Прибыл, - одновременно жестом указал Никулину в направлении командирского кабинета. – Уже идёт, товарищ полковник.

Антон понял, что требуют от Радченко и толкнулся в дверь с табличкой «Командир части».

-Разрешите?

-Входи.

Коренастый, абсолютно лысый полковник Денисов, прозванный за «выдающиеся» успехи в разведении волос «Арбузом», встретил Антона неласково.

-Заставляете себя ждать, капитан.