Люблю трагический финал

…А он победоносно усмехнулся: вот, вот еще одно доказательство того, насколько он умен!

Он даже не убивал Вику Цвигун.

Она сама!

Ему принадлежала только инсценировка. Магнитофонная запись, включенные фары, грубые мужские голоса, хлопанье дверей, тяжелые шаги…

Переписал на пленку фрагменты из «страшных» боевиков, смонтировал, склеил… Ну, знаете, это «наше новое кино». Все эти излюбленные фразы новых режиссеров: «Ну, где эта сука?! Попадись она мне в руки…» — и тому подобное…

И Виктория Цвигун застрелилась сама — от ужаса, от ожидания… В полной уверенности, что некие молодчики, подосланные, заявились по ее душу…

Надо и здесь отдать себе должное — это он, он сам и внушил ей такую мысль… Внушил, что будто бы по ее следу уже идут бандюки, намеренные проучить — таков заказ! — зарвавшуюся шантажистку.

«Ничего себе «только инсценировка!» — возразила ему некая уцелевшая еще в неприкосновенности частичка прежней его души. — Только инсценировка… Нормальный человек не в силах «объять» разумом такой ход режиссерской мысли… От этой дьявольской режиссуры веет хладом могильным».

«То есть что же, остается предположить, что я ненормален? Чушь! Полная чушь!..»

И с этой невообразимой чушью он согласиться, разумеется, не мог никак.

Петя нахмурился… Сквозь приоткрытую дверь ему хорошо было видно жену…

Анна сидела в гостиной перед увядшим букетом роз. И смотрела на него, как зачарованная… Это ее занятие продолжалось уже добрых минут двадцать… Розы давно пора было выбросить — они потемнели и засохли…

— Неспроста, — хмыкнул Стариков.

Вообще у Пети все последнее время отчего-то было ощущение, что его жена того и гляди может исчезнуть. Как будто он взял что-то, что ему не принадлежит, — и вот-вот обман обнаружится, и он лишится добытого…

Возможно, он не так уж и преувеличивает. Если в один отнюдь не прекрасный день тот, кто подарил Ане эти розы, проявит решительность… Старикову останется только паковать чемодан.

Посвистывая, Петр вошел в гостиную. Остановился рядом с женой:

— Ты увлеклась собиранием гербария?

Петя щелкнул по засохшему розовому бутону, и лепестки, с легким, как папиросная бумага, шуршанием осыпались на стол.

— По-моему, этим цветам давно пора в помойное ведро. Если не возражаешь, я займусь уборкой.

И он протянул руку к розам.

— Нет! — Анна покраснела и обняла розовый букет, защищая его.

— Вот это реакция… — Петя принужденно рассмеялся.

— Реакция как реакция!

Аня нахмурилась.

— Не стоит так переживать… Я куплю тебе другие. Новые, свежие, дорогие, красивые… Какие ты хочешь? Оранжевые, красные, белые… может быть, голубые в крапинку? Или…

Петя хотел сказать: «Такие, как я подарил тебе тогда в кафе «У рыжего». Ты помнишь те розы? Я подарю тебе точно такие же снова». Но Стариков не сказал этих слов. «Нет смысла давить на сентиментальность, если…»

— Я не хочу другие, — Анна опустила глаза.

«Да, нет смысла давить на сентиментальность, если человек не способен устоять перед красивыми цветами. Очевидно, не так уж и важно, кто дарит… Главное, чтобы розы. Он — с теми розами! — первым догадался… А теперь вот появился другой — и тоже догадливый, с розами! Такова жизнь».

— Как хороши, как свежи были розы… — пробормотал Стариков и вышел из комнаты.

Анна смотрела на свою ладонь…

От розового шипа на пальце заалела капелька крови.

Ему очевидно было, что эта девушка что-то почувствовала… Ведь слепые обладают удивительным внутренним зрением!

— Кровь? — спросила она его тогда.

— Да, — ответил он. — Чинил крышу. Потом… Менял стекло на веранде и порезался.