Люблю и ненавижу

— Но, простите, Елизавета Стамбуловна, я предупреждал вашего сына! И, к сожалению, при всем уважении лично к вам, не могу питать тех же чувств к Ивану Семеновичу… То, чем они занимаются с женой, называется спекуляцией государственным имуществом. Да это и не имущество — это государственная, казенная квартира!

— Владислав Юрьевич, если вы не заберете письмо — вы погубите их. Сжальтесь над моими сединами!

— Это они научили вас прийти сюда? — нахмурился Петров.

— Нет, что вы, что вы… Они ни о чем не догадываются. Им и в голову такое не придет, что я, с моим здоровьем, могу поехать в редакцию… Я все делаю от своего имени. Тайно.

— К сожалению, Елизавета Стамбуловна, ничем не могу помочь вашим детям. Я их предупреждал. Они сами выбрали то, что получат теперь по заслугам.

— Но вы журналист — вы должны быть милосердны, Владислав Юрьевич!

— Я милосерден, Елизавета Стамбуловна. Но милосердие свое, извините, должен направлять на тех, кто этого заслуживает. А не на тех, кто обманывает государство.

— В вас, Владислав Юрьевич, скорей всего говорит оскорбленное самолюбие. А совсем не забота о государственном благе. Ну хотите, я встану перед вами на колени?! Только не губите детей!

— Простите, Елизавета Стамбуловна, ломать комедию я вовсе не намерен. И это дело, так и знайте, я доведу до конца. Всего вам доброго!

— Вы больше не хотите разговаривать со мной, Владислав Юрьевич? Но имейте в виду, на будущее, если со мной что-то случится, доля вины будет лежать и на вашей совести…

— Я готов разговаривать с вами сколько угодно, Елизавета Стамбуловна, но совершенно о других вещах. К тому же у меня рабочий день, и, как вы понимаете, есть разные срочные дела… Извините, но мне действительно некогда.

Старушка скорбно кивнула. Посидела некоторое время, повесив седую голову на грудь, как бы собираясь с силами. Потом поднялась и, пошатываясь, побрела к выходу. Словно слепая, она шарила впереди себя руками… Странно. Когда зашла, впечатление произвела совершенно другое: здоровая, крепкая, хотя и потешная старушка.

На следующий день в редакцию журнала на черной «Волге» приехали главный инженер машиностроительного завода Прохоров и парторг Саврасов. Принял гостей, немало удивившись их приезду, главный редактор журнала Коршунов Леонид Степанович.

Разговор в кабинете продолжался полтора часа.

Через два часа Леонид Степанович вызвал в кабинет Петрова. В разговоре с Петровым приняли участие также заместитель главного редактора Тихончук и ответственный секретарь журнала Рэм Борин.

Пожалуй, целую минуту, как Петров вошел в кабинет, Леонид Степанович внимательно осматривал своего сотрудника с головы до ног. Потом показал на кресло:

— Садись.

— Ничего, постою, какие наши годы, — попробовал отшутиться Петров.

— Садись, — надавил голосом Леонид Степанович.

Петров, делать нечего, сел, широко, свободно расставив ноги: роста он был высокого, а кресла, как назло, низкие.

— Так, так, — продолжал всматриваться в Петрова главный редактор. — Как живешь, Владислав Юрьевич?

— Хорошо живу, Леонид Степанович, — в тон главному редактору ответил Петров.

— А семейные дела как?

Когда главный спрашивал, его заместитель Тихончук и ответственный секретарь Рэм Борин как бы тоже спрашивали Петрова, но только молча, глазами: «Да, как живешь, Петров? Как семейные дела?»

— И семейные дела хорошо, — отвечал Петров.

— С жильем как?

«Да, с жильем как?» — немо повторяли сослуживцы.

— С жильем плохо, Леонид Степанович. Сами знаете.

— Так, ясно… Значит, если с жильем плохо, можно гадости творить?! — Голос главного явно накалился.

— А что такое-то? — искренне удивился Петров.

— Ты столкнулся с подлостью, так, да? — вкрадчиво поинтересовался главный редактор.

— Вот именно, Леонид Степанович. С подлостью. Все верно.

— А сам как стал действовать?

«Да, а сам как стал действовать?» — спрашивали в четыре глаза его зам и ответственный секретарь.

— И сам стал действовать подло, — ответил на свой же вопрос главный редактор.

— А вы что, Леонид Степанович, хотите, чтобы такие люди по заграницам ездили, представляли за рубежом нашу страну?

— Нормальные люди. Ну, немного подзаработать хотели на собственной квартире. Дело обычное, житейское. А ты их сразу с дерьмом смешал.

«Да, а ты их сразу с дерьмом смешал…»

— Странные слова говорите, Леонид Степанович. — усмехнулся Петров. — Я ведь понимаю, вы скандала не хотите, не хотите обострять проблему… Но со стороны-то странно слушать, особенно из ваших уст: нормальные, мол, люди, государство обманывают, нуждающихся обирают, вот и за границу едут — а что, заслужили… Так, что ли?

— Ты демагогией-то не занимайся, Петров! — побагровел Леонид Степанович.

«Да, да, не занимайся, не занимайся демагогией, Петров!» — поддержали начальника подчиненные.

— Согласен, я с ними жестковато поступил, — продолжал свою линию Петров. — Согласен также, что если б не нуждался в жилье, то вряд ли столкнулся бы с этими людьми. Но теперь-то что? Проходить мимо? Делать вид, что этих людей нет? Это вы мне предлагаете, Леонид Степанович?