Люблю

– Не только вдовец, любой человек имеет моральное право вести аморальную жизнь, – перебивая Вадима, вставил Горохополов.

– Чего это вы придумали? – Отставив стакан с чаем, сказал Фёдор. – Много мудрствуете.

– А ты, Федя, наверное, никогда и не соврал? – Вдруг серьёзно спросил Мазымарь.

– Почему? – Удивился Фёдор. – Врал. И, к своему стыду, очень много. Но, когда врал, чаще всего знал что вру, и знал что это плохо, так что даже когда другим врал, себя не обманывал.

– Значит, невиновен? – с прежней серьёзностью, допытывался Вадим.

– Виновен, – не понимая, к чему тот клонит, ответил Фёдор и, подумав, улыбнувшись, добавил. – Кто без греха?

– Я уж думал – ты, – сказал Вадим и рассмеялся.

На кухне снова воцарилась приятельская атмосфера.

– Знаете, – вдруг неожиданно объявил всем присутствующим Горохополов, – а я ведь женюсь.

– Не женись, – сказал Мазымарь, наливая из маленького чайничка заварку себе и Лили, пришедшей на кухню, – послушай старого холостяка. Ты хоть и театральный вед, но для вас, по большому счёту, так же, как и для актёров, женитьба это, – он хотел сказать смерть, но посмотрев на Лилю, на ходу исправился и сказал, – лишняя головная боль.

– Не слушай его Игоша, женись, – обидевшись на «головную боль» сказала Лиля и села мужу на колени.

– Женись Гарик. Женись, – поддержал жену Леденцов и тут же, переглянувшись с ней, в доказательство искренности своих слов, звонко чмокнул Лилю в подставленные губки. – А то будешь, как Феденька, – продолжал он, зардевшись, – ему женщины – что есть, что нет, всё равно.

– Правда? – Спросил Горохополов, удивляясь.

– Это ложь, – ответил Фёдор, улыбаясь.

– Неужели тоже решил жениться? – Не без ехидства, спросил Вадим. – Давай, давно пора.

– Феденьке в жёны актриса нужна, как у Чехова и Горького, – говорил Леденцов, сделавшийся от смущения совершенно пунцовым.

– Не нужна ему такая, – возразил Мазымарь, совершенно серьёзно. – Жена из актрисы никудышная. Если нет работы, поедом ест, если есть, тоже не лучше. Всё время в разъездах, в бегах. Съёмки, озвучание, репетиция в театре, телевиденье, радио. Какой-то заколдованный круг. Всем мило улыбается, хочет нравиться. Вы не находите, что в желании нравиться есть что-то порочное? Так вот, только от перечисленного с ума сойдёшь. А, потом ты к ней за супружескими ласками и слышишь – не лезь, хочу выспаться, надо завтра хорошо выглядеть. Нет, актриса ему не нужна, даже будь она сто раз знаменитая и прославленная. Такая жена хороша только для того, чтобы в пьяной компании, среди не искушённых в жизни людей, похвастаться. И всё. Больше ни на что не годна. Стоит только из-за этого заводить канитель с женитьбой? Поверьте, нет. Актрисы, лучшие из них, только в любовницы годятся. Когда приходят на час, на два, в лучшей форме. Взял, что хотел, отдал, что имел и гуд бай, до следующей встречи. Но, я теперь и на это не согласился бы. Ну, их, всех, пропади они пропадом. Позвонишь утром, в трубке слышишь ангельское «Алло», а потом, как узнает твой голос, так сразу – «Ты? Я ещё сплю, позвони попозже». А потом ещё и спрашивать умудряется «Может, что-то не так сказала?». Понимаю, что ждала звонка с киностудии, что работа на первом месте, но не надо тогда скулить, когда второстепенное уходит. Нет, актрисы не для меня, то есть, хотел сказать не для тебя, Федя. Тебе, что, нравятся экзальтированные девицы? Ведь нет? Тебе не это нужно, тебе нужна хозяйка, нянька, чтобы в рот смотрела, подтирала бы да готовила, нужна русская мамка-кормилица, – после этих слов Вадим улыбнулся и шутливым тоном продолжал. – И потом, кто ставит перед собой высокую цель, а художник, не имеющий высокой цели, хуже преступника, тот должен уметь отказываться от всего мешающего, или же способного быть помехой. Это великая честь – иметь возможность делать людям добро. Редко человеку выпадает такое счастье. Дорожи же им. Жена, любовница, одним словом женщина – помеха для доброделания. А семя непосеянное в яд превращается.

– А как же любовь? – Не замечая шутливого тона, спросил Горохополов.

– Любовь? – Переспросил Вадим и, оказавшись в замешательстве, обратился к Фёдору. – Да? А с любовью как же?

Выходя от Леденцова, Фёдор с радостью сердечной подумал о театроведе, который не боится влюбляться, жениться. Мысленно пожелал ему счастья.

* * *

В квартире Макеевых, не умолкая, звонил телефон.

Полина Петровна, вслед за сыновьями, вышла из дома в магазин, Фрося, соседка по квартире, никогда к телефону не подходила. Галина, которую звонки разбудили, лежала под одеялом и снять трубку тоже не торопилась. Слушала протяжные гудки, знала, что звонят именно ей и пыталась отгадать, кто бы это мог быть.

– Кто же это может быть? – Произнесла она вслух, и, надев тапочки, вышла в коридор.

В коридоре её ждала неожиданная встреча. В инвалидном кресле на колёсиках, сидел незнакомый мужчина. Он снял трубку и сказал:

– Вас слушают.

Галя так перепугалась, что застыла на месте и простояла бы в таком положении долго, если бы незнакомец не протянул ей телефонную трубку и не сказал бы:

– По-моему, – вас.