Любитель сладких девочек

Вот, собственно, и все жертвы. А, запамятовал!

Был еще его предшественник — Машкин муж, которому кто-то бросил в ванну включенный фен.

Сдается, с напряжением там проблем не было, и парень преставился мгновенно.

Так, теперь, кажется, все. И как же все эти смерти связать воедино? Где здесь связующая нить?

Панкратову даже стало душно, невзирая на приятную прохладу, разгоняемую по дому кондиционерами.

Неужели он не ошибается? Неужели за всем этим стоит один-единственный человек? Нет!

В это просто невозможно поверить!

Машка… Неужели все это проделала ты? Нет, ты не могла! Ты не могла хладнокровно отправлять на тот свет людей, а потом с милым недоумением оглядываться вокруг: «И как это меня угораздило?»

Надо же как некстати вспомнилась юмореска Ефима Шифрина. Кажется, он рассказывал тогда о какой-то кающейся грешнице. Может, это как раз тот самый случай.

Лезет же в голову чертовщина всякая!

Катьку она, например, и в глаза не видела, и знать не знала. Того ублюдка, которого на его глазах убили под окнами барака, она ну никак не могла порешить. На собственную мать руку разве что последний вурдалак поднимет. А эту чудную бабу в лиловых спортивных портках ей убивать было совершенно ни к чему.

Нет, невиновна, вынес вердикт Панкратов и заметно повеселел. Но стоило ему задать себе вопрос: что она делала в доме у Гарика, — как сердце опять защемило.

Стоит ли себя успокаивать? Чего ради он ее выгораживает? Ведь не знает он о ней ровным счетом ничего! И с Катькой она могла быть знакома, например, по годам студенческим. И в поселке могли орудовать по ее наводке. Мать свою запросто могла возненавидеть по той простой причине, что та ее спровадила на выселки, оставшись в ее шикарной квартире.

— Дерьмо! — Володя с силой ударил кулаком в оконный переплет, удивившись тому, что почти не чувствует боли.

Нет, боль появилась, вытеснив гулкую пустоту, но избавиться от нее не представлялось возможным. И помочь ему в этом мог лишь один человек, человек, которого он в данный момент люто ненавидел…

Глава 20

Она уснула. Наваждение, да и только. Как улеглась, подобно собачонке, под дверью, заперев ее перед тем, так и отключилась. А может, это обморок? Нет, тогда бы она чувствовала себя абсолютно разбитой и неспособной передвигаться. А тут как раз наоборот: ощущение полноты сил и бодрости.

Маша сладко потянулась, вытягиваясь в полный рост на пушистом ковролине и доставая кончиками пальцев до резной ножки двуспальной кровати. Интересно, а где прикорнул Гарик? И почему не сделал ни единой попытки ворваться сюда? Да, видимо, ее предположения насчет вероломства его намерений все же верны. И вся его страсть — это только пшик мыльного пузыря, не более.

Она встала и подошла к окну. Окно оказалось и не окном вовсе, а огромной стеклянной дверью, ведущей на балкон. Там было красиво. Сверкающий белизной пластик, стекло и масса цветочных горшков и горшочков с диковинными вьющимися растениями. Ступив босыми ступнями на балкон, Маша поежилась. Куда подевалась полуденная жара! Сумерки, властно вытеснившие свет дня, нанесли такого промозглого холода, что она промерзла за минуту. Рваные клочья облаков неслись по небу с бешеной скоростью. Принялась накрапывать мелкая омерзительная мга, делая май неузнаваемым.

Начинается, подумала Маша, свешиваясь с балкона и разглядывая клумбы с разбухшими пионами. Эта вечная майская непогодь, то черемуха цветет, то дуб распускается. Так нет чтобы умеренно и без контрастов. Нет же, то жара сорокаградусная, то холод октябрьский. Такое только в этой стране хаоса, наверное, и может быть…

Она вернулась в комнату, прислушалась. Странно, конечно, но в доме царила полная тишина: ни звуков, ни шорохов, ни голосов. Куда это подевался Гарик, страстный любитель флоры?..

Уехал, подумала Маша и, недолго терзаясь сомнениями, решила покинуть стены столь гостеприимного дома. А ну как и впрямь милицию вызовет, что тогда? Осторожно приоткрыв дверь спальни, она вышла в просторный коридор и снова замерла. Нет, кажется, он все-таки дома. Отчетливо слышен шум льющейся воды. Он в ванной. Да, ошибки быть не может. Она не ослышалась: за третьей по коридору дверью и в самом деле лилась вода, яростно колошматя струями по голой ванне.

— Черт! — выругалась Маша, вспомнив, что свои вещи оставила там, завернувшись после купания в хозяйский халат. — Что делать-то?

Она решила немного подождать и пошла гулять по комнатам. Заглянула в кухню. По-хозяйски пошарила по полкам холодильника и, сделав себе более чем шикарный бутерброд из красной рыбы и икры, жадно впилась в него зубами. Потом не мешкая заварила себе кофе. И когда, закончив, наконец, закусывать, глянула на часы, то внутри у нее отчего-то неприятно заныло.