Любить и убивать

 Сырцов снял наушники, и вдруг, совершенно не ассоциируясь ни с чем, в сознании вспыхнула картина: в ночи человек в темной кожаной куртке быстро, местами сбиваясь на бег, шел мимо австрийского посольства. И вторая, возникшая уже по настоянию разума картина: весь в белом Логунов быстро, местами так же сбиваясь на бег, направляется к нему, Сырцову...

 Причудилось — и можно отряхнуться. Все может быть, все может быть....

По Фрунзенской, по Кропоткинской набережным выбрался к Бульварному кольцу и в тесноте медленно покатил через Пушкинскую площадь к Страстному. Вильнул налево у Петровских ворот и, по нынешним временам почти совсем не нарушив, развернулся напротив МУРа и пристроился у Эрмитажных телефонов-автоматов. Хорошо, если бы Володька на месте был...

— Капитан Демидов! — рявкнула трубка. Вот и ладушки!

— Когда майором станешь, капитан? — измененным голосом осведомился Сырцов.

— Когда тебя, — узнал его Демидов, — бездельного паразита, в узилище на срок упеку!

— Такие условия Махов поставил в связи с получением очередного звания?

— Да пошел ты! Что от меня надо?

— Десяток минут сейчас на меня найдется?

— Ну?

Не знал нынешних муровских телефонных порядков Сырцов. А в садике-то двух беседующих ой как трудно прослушать. Да и вообще на воздухе приятно.

— Выдь на Волгу, а? — попросил Сырцов началом стишка.

— Твой стон раздается над великою русской рекой? — заинтересовался Демидов.

— Этот стон у нас песней зовется, — напомнил Сырцов.

— Ты где? — не осталось времени для шуточек у делового Демидова.

— На скамейке у входа в ресторан.

— А почему не в ресторане?

— Только с тобой.

— Взятку, значит, предлагаешь. Буду. Жди.

Пока никак не выруливал на Владимира Игнатьевича Володька Демидов. Не по-взрослому румян, по-мальчишески импульсивен, неположено оживлен и сметлив. Вот он, в голубых джинсах, в оранжевой маечке навыпуск из-под короткой, на молниях курточки. Не шел, бежал на встречу со старым приятелем.

— Как тебя в таком наряде в контору пускают? — удивился Сырцов, поднимаясь. Шлепнулись ладошкой в ладошку.

— Я нашим вертухаям объясняю, что одет для засады.

— А Махову как объясняешь?

— Он не спрашивает.

— Передовой, — без восхищения оценил бывшего своего начальника Сырцов. — А что, Вовка, двинем в ресторацию, пожрем от пуза, а?

— Не хочу сюда. Да и некогда. Что у тебя, Жора?

Уселись вдвоем на скамейку, как по команде закинули ногу за ногу. Левую на правую. Глянули друг на друга, рассмеялись.

— Как опереточные комики, — сказал Демидов.

— Похоже, — согласился Сырцов. — Ты можешь для друга совершить малое должностное преступление?

— Это смотря какое преступление и для какого друга.

— Для меня. А преступление, я уже объяснил, — малое.

— Тогда начинай.

— На Фрунзенской набережной в пентхаузе обитает семейство банкира Логунова.

— Знаю, — перебил Демидов. — Излагай конкретную просьбу.

— Горничной в этом доме служит чаровница Эля. Элеонора Михайловна. Мне бы про нее поподробнее узнать.

— Ну и узнавай.

— Лучше ты, Володя. Из солидной конторы серьезный звонок в РЭУ. Или где там эти договора с прислугой заключаются. Сразу же страх, уважение и правда. А мне, частному лицу, обязательно вола начнут вертеть.

— Что тебя интересует?

— Все, Володя. Происхождение, родственные связи, просто связи, места прежней работы, ухажеры, подруги...

— Такого, Жора, в РЭУ не знают.

— Не скажи. Сооружение это на крыше под пристальным вниманием всей округи. А уж дамочек из РЭУ — наверняка.

— Другая закавыка. Этот пентхауз у нас под присмотром в связи с убийством. .

— Марии Елагиной, — грустно добавил Сырцов.

— Откуда тебе это известно? — обеспокоился из-за утечки сведений Демидов.

— Знаком с ней был, Вова.

— Так тебя надо в свидетели!

— Леонид уже пытался меня притянуть.

— Вот ведь паразит! А группе — ни слова!

— У него против меня ничего нет..

— Но все-таки брал тебя за бока! Существенного, понятно, нет. А что-то беспокоит. Он — суперсыскарь, Жора. С замечательной интуицией.

— Значит, не будешь мне помогать, — резко сократил разговор Сырцов.

— Зачем тебе эта Элеонора?

— Насиловать буду! — взъярился Сырцов.

— Не ори, — строго сказал Демидов. — Дело-то действительно мутное. А тут еще ты со своей идиотской просьбой. Честно, как на духу, Жора: твои эксперименты с Элеонорой не повредят нашему расследованию?

— А мне откуда знать? — Сырцов еще только остывал. Не остыл.

— Теперь еще. Если зацепишь нечто любопытное, дашь мне кончик?

— Обещаю.

— И я тебе обещаю. Завтра утром позвони, я к десяти буду знать, что тебе надо. Договорились?

— Договорились. — Сырцов остыл окончательно и философски взгрустнул: — Любопытные перемены с нами происходят, любопытные! Рассчитать, просчитать, предложить, извлечь выгоду. А ведь мы с тобой друзья. Мы — друзья, Вова?

— Друзья.

— Так что же мы как на рынке?

— Сейчас нам с тобой по-другому нельзя.

— Это почему же?

— Маленький нюанс: я служу, как могу, правосудию, а ты — клиенту.

По-настоящему воткнул ему Демидов, истинно воткнул. Неважно, прав он или не прав в данном конкретном случае. Он вообще прав. Сырцов отвернулся, посмотрел на громадный желтый дом и сказал смиренно: