Любить и убивать

— Георгий Сырцов, — расшифровал Жору носитель этого имени.

— Значит, Георгий Сырцов, нужный мне человек, — отнюдь не смутившись, продолжил представление Мишаня. — А это, ребята, Маша, Машенька, великолепная Мария — недостижимая мечта лучшей части мужского населения столицы.

— Ты прав, Мишаня. Недостижимая! — Горько сознавая это, Коляша шустро склонился, чтобы поцеловать протянутую Машину руку. Сырцов же эту руку довольно небрежно пожал.

Мишаня был человеком нетерпеливым и без предрассудков. Он обнял Сырцова за плечи правой рукой (это было трудно: Сырцов был выше его на голову), а левой, порывшись за пазухой, извлек визитку:

— Жора, сегодня я поддатый, и еще поддавать надо, но поговорить мне с тобой позарез необходимо. Сегодня — я понимаю, ты понимаешь — никак не выйдет. Слезно молю: позвони мне завтра, домой ли, в газету-все равно. И когда захочешь.

— Завтра я весь день занят, — граммофонным голосом ответил Сырцов.

— Ну, вырви, вырви минутку! — потребовал Мишаня и, легко ткнув кулаком в сырцовский живот, понял: — Вырвешь! По глазам вижу, вырвешь!

— Вырву, — согласился Сырцов. — Но что и у кого?

— Укажу! — хохоча, пообещал Мишаня. — Ты мне правишься все больше и больше, Жора. Пойдем засадим по малости.

— Я за рулем.

— А ты, Коля? — обратился Мишаня к Англичанину, который нежно шептал в Машино ушко понятное (Маша пусто смотрела прямо перед собой. Не слушала). Услышав свое имя, Коляша оторвался от ушка, спросил недовольно:

— Что — Коля, что — Коля?

— Пойдем врежем для порядка, — предложил ему Мишаня.

— А надо? — не столько у него, сколько у Маши спросил Коляша.

— Для чего же вы сюда приехали? — ответила она.

— Вы, конечно, правы, — солнечно улыбнулся Коляша, — но встреча с вами — редчайший и счастливый случай, который я боюсь упустить.

До чего же навострился с дамами общаться бывший уголовничек! Сырцов неожиданно рассмеялся. Маша никак не отреагировала на этот смешок, она обещающе смотрела на Коляшу.

— Не упустите. Мы с Георгием... Георгий, не ошибаюсь?.. — И, с удовлетворением отметив вынужденный кивок Сырцова, завершила фразу: — Мы с Георгием подождем вас, мило беседуя. Он расскажет мне о том, как удобнее и выгоднее убивать, а я — как быстрее и надежней соблазнять.

--Уже! — отчаянно рявкнул Коляша. — Уже соблазнили!

— Еще и не приступала! — прокричала Маша вслед неохотно удалявшемуся Коляше, которого неотвратимо волок к столам за рукав целеустремленный Мишаня. — Вы неуловимы, — без логических и эмоциональных переходов приступила Маша к приватному разговору с Сырцовым. — Я специально приехала сюда, чтобы встретиться с вами.

— Зачем такая прыть? Вечерами я — дома. Могли и просто позвонить, — равнодушно не одобрил ее действия Сырцов.

— Вероятность того, что после этого междусобойчика вы закатитесь в какую-нибудь чужую постель, была весьма велика. Теперь если закатитесь, то только в мою.

— Мерси за предложение.

— Я еще не предлагала, — возразила она. — Это так, для красного словца. У меня к вам предложение несколько иного порядка.

— Придется выслушать вас.

— Без охоты?

— Без всякой охоты, — признался он.

— Косвенное отношение к этому имеет Ксения, которую вы ищете.

— Придется выслушать вас, — повторил он.

— Не здесь, — окончательно решила она. — Дело запутанное, сложное, и я пока не могу говорить до конца.

— Тогда отложим, — быстро нашел выход Сырцов.

— Нет, нет! — Она совсем не по-светски ударила правым кулачком по левой ладони. — Мы должны поговорить сегодня. Вы когда отсюда уезжаете?

— Сейчас.

— Через час, в крайнем, самом крайнем случае через полтора — я у вас. Препоручу Мишаню вашему дубоватому Дон-Жуану и к вам. Договорились?

— Мне деваться некуда, — понял Сырцов, напряженно и с легкой ностальгической завистью поглядывая на столик, за которым резвились Коляша с Мишаней. — А волосатик — он кто вам?

— Пока компаньон.

— По этому делу?

— Да, на начальном этапе.

— Ох и рискуете вы!

— Но вы его совершенно не знаете.

— Я их знаю, — подчеркнув «их» интонацией, возразил Сырцов.

А Мишаня, полноправный представитель «их», с удовлетворенной и неудовлетворенной полуулыбкой Джоконды на устах вместе с Коляшей возвращался к ним.

— А вот и мы! — с визгливой интонацией коверного объявил Коляша.

— Заждались! — трепетно призналась Маша. Коляша подозрительно поднял брови: где-то рядом бродила подначка с издевательством. Но был он под приличным кайфом и не хотел думать о плохом. И потому сказал:

— За это премного благодарны вам, богиня. — И к ее ручке потянулся, чтобы еще раз лобызнуть. Она милостиво позволила. Он лобызнул.

— Я домой пойду, — вслух решил Сырцов, на что Коляша резонно заметил, не отрывая многообещающего взгляда от Маши:

— А что тебе делать? Водку не пьешь, за дамами не ухаживаешь...

— Разрешите откланяться, — никому не подавая руки,

Сырцов сделал шаг назад и действительно слегка склонил голову. Как Лидия Сергеевна учила. Получилось, надо думать, неплохо, потому что оставшаяся компашка притихла в робости от такого обращения. Только когда он отошел от них достаточно далеко, взвился в прощальном слове Мишаня: '