Любимец зрителей

– Я полагаюсь на вас.

Наконец сделали заказ.

– Ты склонен упрекать малышку в том, что она чересчур серьезна.

– Что да, то да.

– Тебе подавай в античном стиле – чтобы те бренчали у твоих ног на лютне.

Офруа призвал Шавана в свидетели.

– До чего же он бывает глуп. Разве вы, дорогой мой, отправляясь к своим негритянкам, собираетесь обсуждать с ними цены на древесину? А вот Лейле хотелось, чтобы я рассказывал ей о своих делах, как будто она что-либо смыслит в подобных материях.

– Лично я, – вставил Мансель, – не усматриваю в этом ничего неприятного. Скажу вам больше. Видишь ли – слушайте и вы, Матеи, – мне случалось испрашивать у нее совета. Представляете себе! У нее есть коммерческая жилка.

– Он полный псих! – воскликнул Офруа, на сей раз с южным выговором.

Мансель доверительно сказал, наклоняясь к Шавану:

– Нам было бы любопытно узнать, а какой была Лейла в ту пору, когда с ней познакомились вы.

Ужасно смущаясь, Шаван задумался.

– Рассудительной, – наконец изрек он.

– Ага! Вот видишь! – победно вскричал Офруа. – «Рассудительной!» Она рассудочная женщина – вот в чем я и упрекаю ее.

– Рассудочная… – повторил Мансель. – Это уж когда как. О да, клянусь, у нее все зависело от момента!

Он рассмеялся с миной неисправимого сладкоежки и наполнил стакан Шавана.

– Что ни говори, а в ее куриных мозгах, – продолжил он, – чертовски много места для цифр.

– О! Если развить твою мысль, – заметил Офруа, – то, идя у нее на поводу, я бы запросто разорился.

Шаван был уже под мухой и не очень-то соображал, о чем они ведут речь. Ему вспомнились миллионы в брюхе плюшевого мишки.

– И она зарабатывает приличные деньги?

Мансель ответил ему с видом заговорщика:

– Тут вы коснулись тайны. Не то чтобы она вела разорительный образ жизни, но, в конце концов, у нее красивые вещи, а они стоят денег. Между тем уверен, что она принимает совсем не многих мужчин. Как же она выходит из положения? Ведь что бы ни утверждал наш шутник – мой сосед, она никогда не пыталась его обобрать. Я как-то прикинул – о, не из ревности, о чем вы догадываетесь, а потому, что люблю знать, что почем. В среднем она свободна три дня в неделю. Утром она принимает меня – и все, поскольку поздно встает и бесконечно наводит красоту; короче, вот уже и полдень. Допустим, в оставшиеся часы она примет еще двух-трех клиентов, так как не терпит, чтобы ее подгоняли. Вот и считайте сами.

Шаван подсчитывал, будучи уже не в состоянии сделать глоток.

– Она находится у кого-то на содержании, – предположил Офруа. – Наверняка за кулисами ее жизни стоит мужчина, который ссужает ее деньгами. Исчезая из нашего поля зрения, она живет с ним. Лично мне Лейла рисуется в провинции, в красивом особняке… Садовник… возможно, верховая езда.

Шаван поперхнулся и спрятал лицо в салфетку. Офруа встал и пошлепал его по спине. Шаван промокнул глаза, полные слез.

Окорок поднесли на длинном блюде под густым соусом кровавого цвета.

– Beautiful! – вскричал Офруа. – Положите себе кусок побольше, чтобы отдохнуть от слонового хобота и змеи во фритюре.

– И что же вы собираетесь делать дальше? – поинтересовался Мансель. – Намерены вернуться в строй и наверстать упущенное?..

– Не знаю еще.

– Вы ликвидировали свое дело или приехали в отпуск?

– Ликвидировал.

– Объясните ей все это, – с полным ртом сказал Офруа. – Откройте перед ней свои чековые книжки, и она откроет вам свое сердце. А ведь с этим кабанчиком нам свинью не подложили, верно?

Раймон Оливье остановился перед ними, и тут началось затянувшееся обсуждение рецептов приготовления блюд из дичи. Шаван исподтишка поглядывал на часы. Сытый по горло этим гнусным обедом, он, однако, еще не насытился мерзкими подробностями. В течение стольких лет он был лишен этой женщины, которую оспаривали у него другие мужчины, и теперь испытывал жгучую потребность знать о ней все, стать ей близким задним числом, если уж не состоялся как любовник. Когда Раймон Оливье отошел, он задал вопрос, давно уже не дававший ему покоя:

– А что, это занятие опасное?.. Ведь в конечном счете ей может позвонить кто угодно. (Он вспомнил таинственный звонок по телефону.) И поскольку известно, что она располагает средствами…

– Риск тут не исключен, – допустил Мансель. – Но не на уровне Лейлы. Однако вы кое-что мне напомнили. Она всегда принимала большие меры предосторожности, например, когда нам случалось вместе выходить в свет. Она наблюдала за тем, что происходит вокруг, якобы глядясь в зеркальце и поправляя макияж. Я даже как-то спросил ее: «Чего ты боишься?» Разумеется, она подняла меня на смех.

Он умолк, а Офруа заговорил:

– Кстати, о деньгах…

Разговор перешел на политику.

– Прошу прощения, – извинился Шаван. – Короткий звонок, и я опять с вами.

– А как насчет десерта? – бросил ему Мансель.

– Кофе и мороженое.

Шаван направился к телефону и набрал номер Людовика.

– Крестный, ты не против заменить меня в больнице сегодня после обеда? Мне нужно сделать кучу покупок, а мое присутствие там необязательно.

Он не мог сказать Людовику правду: видеть Люсьену сегодня – выше его сил.

– Нет проблем, – ответил Людовик. – Времени у меня хоть отбавляй.