Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]

Оттуда в пять утра и началась атака наших дивизий. Все экипажи должны были до рассвета сосредоточиться к западу от этих населенных пунктов.

Эти машины были нашим ежечасным мучением. С первого дня следовало бы облегчить армию на пятнадцать тысяч мертвого груза, каким были эти грузовики. Тогда бы пятьдесят-шестьдесят тысяч окруженных солдат, свободные в своих движениях, организованные в крепкие пехотные колонны, легко смогли бы раздвинуть советские тиски.

Но сначала захотели сохранить территорию. Затем Верховное главнокомандование посчитало делом чести спасение этих сказочных караван-сараев.

Генерала Гилле, предложившего сжечь их, резко одернули. Три недели мы потратили на буксировку этих тысяч прекрасных машин для рентгена, хирургических операций, командирских автокаров, огромных и непрактичных грузовиков, нагруженных миллионами килограммов разношерстных, разнородных предметов, бумаг, всякого рода ящиков, сейфов, запасов деликатесов, посуды, кресел, личных вещей, даже аккордеонов, губных гармошек, предметов гигиены и салонных игр.

От Петсамо до Черного моря немецкая армия задыхалась под тяжестью ультрасовременной техники и багажа, что росли из года в год. Следовало бы взорвать три четверти этого обоза и драться как азиаты, спать как азиаты, есть как азиаты, наступать как азиаты, так же сурово и просто, как они, без комфорта и стерильного материала.

Через невозможные регионы тащили мы с собой помеху цивилизации: орда кошкообразных, что преследовала нас, обладала легкостью и стойкостью варваров. Зверь победил машину, потому что зверь пройдет там, где машина не сможет.

Поражение немецкой армии в снегах и грязи России в 1943 и 1944 годах в значительной мере было поражением слишком хорошо оснащенной армии, увязшей в своих обозах.

* * *

Бесполезно было обсуждать теперь эти проблемы, когда командующий рвал на себе волосы. Был приказ спасать технику: поэтому были потеряны бесценные дни в продвижении среди ужасной грязи тысяч грузовиков, которые все-таки утонули в болотистых колеях или были разбиты снарядами легкой артиллерии и танков Советов.

К вечеру 16 февраля 1944 года у нас оставалось еще десятка два танков, целая тысяча мототехники (из пятнадцати тысяч) и сотни легких повозок, реквизированных в деревнях, на которых лежали тысяча двести раненых.

Эти раненые были для нас как святыни. Войска образовали каре вокруг этой несчастной колонны, защищая ее во время прорыва к юго-западу. Надо было испробовать все, чтобы спасти этих несчастных, чьи страдания превзошли все, что мог представить мозг человека. Если они завтра вечером переберутся за этот адский барьер, какая будет радость у нас в сердцах! Какое счастье разместить их в госпиталях, видеть, как эти несчастные разорванные и замороженные тела получают лечение и уход, как сердца, болезненно стучавшие под этими отяжеленными от снега покрывалами, снова обретают спокойный ритм человека, могущего терпеть и надеяться…

* * *

С девяти часов вечера пробка на дороге в Шендеровке стала невообразимой. Я в этот момент должен был методично отслеживать отход моей бригады от Новой Буды взвод за взводом, участок за участком. Случись что в нашем арьергарде, и весь маневр под Шендеровкой рухнул бы.

Обоими сапогами в снегу, съедаемый сорокаградусной лихорадкой, не оставлявшей меня, я посылал связных принимать рапорты, отмечал каждую деталь.

Все холмы были освещены боем. В одиннадцать вечера я попытался продвинуться через Шендеровку, чтобы по пути помочь раненым моей бригады и проверить усложненную диспозицию для сбора наших солдат на рассвете.

Через пятьдесят метров мне пришлось бросить последний автомобиль, остававшийся у нас. Огромная колонна давилась на разбитой дороге и в деревне. Грузовики, телеги, дрожки безрезультатно пытались сдвинуться с места, по четыре-пять по фронту.

Я подбежал к каждой повозке с ранеными валлонцами, уговорил каждого из наших товарищей, у кого еще были целы ноги, сделать последнее усилие и попытаться двигаться пешком, какими бы ни были раны и муки. Я их собрал человек пятьдесят и проскользнул с ними между грузовиками и конными повозками.

Нам предстояло увидеть ужасное зрелище. Неприятелю, наступавшему с севера, удалось подтянуть свои танки и артиллерию к окраине Шендеровки. С десяти часов вечера советские батареи открыли шквальный огонь по центру деревни. Избы вспыхнули, полностью осветив происходившее движение войск.

С этого самого момента советские наводчики удачно вступили в игру. Снаряды падали на огромную колонну методично, с математической точностью. Катюши затопляли огненной волной всякого рода транспортные средства и их экипажи. Вспыхнули бензовозы. По все длине тесной дороги горели машины. Поминутно надо было падать в снег, настолько мощным был огонь катюш.