Любящие сестры

Когда она ушла, Энни посмотрела на стоящую в углу комнаты кроватку. Она вспомнила, как Ривка с гордостью сказала ей, что в этой кроватке выросло девять малышей, и это было заметно. Украшения из эмали в изголовье кроватки потрескались и в некоторых местах отвалились, изображение медвежонка на другой спинке поблекло и было почти невидно, а перекладины были поцарапаны в тех местах, где малыши вгрызались в них своими режущимися зубами. Она чувствовала себя… почему-то побежденной. Хотя она никогда не рассматривала эту ситуацию как соревнование или борьбу. Разве они с Лорел не должны быть по одну сторону баррикад?

Она вспомнила то время, когда сама была еще ребенком, а Лорел только что родилась, и как она старалась справиться с булавками, меняя ей пеленки. Однажды она на минуту отвернулась… и Лорел как-то сползла со стула. В ужасе Энни бросилась вперед, и по какой-то счастливой случайности ей удалось схватить Лорел за щиколотку уже внизу. Ее движение было похоже на движение, которое делает привязанный к веревочке мячик перед тем, как начать подниматься вверх. Затем, увидев, что ее маленькая хорошенькая головка с мягкой кожей на макушке находится в сантиметре от остроугольной деревянной игрушки, и услышав громкий плач, она подумала, что это плачет Лорел… и только потом поняла, что это плачет она сама…

Сейчас Энни тоже готова была расплакаться. Но вдруг она почувствовала, что Долли коснулась ее руки.

Энни повернулась к ней.

– Почему у тебя никогда не было детей? – вдруг спросила она из любопытства. – Я имею в виду тебя и твоего мужа?

– Мы очень старались. Но Дейл… ну с ним все было в порядке… он был настоящим мужчиной… но, видимо, у нас с ним была какая-то несовместимость. А потом с Анри. Я думаю, возможно… – Она вздрогнула и замолчала, затем поднесла ярко накрашенный палец к виску, как будто у нее начала болеть голова от разговора об Анри.

– Ты все еще любишь его? – тихо спросила Энни. Это даже не был вопрос. Она знала, что ощущает Долли.

Долли опять вздрогнула, и Энни увидела, что губы у нее дрожат.

– Ну, мы, сестры Бердок, так просто не сдаемся.

– Мне кажется, я тоже очень упрямая, – сказала Энни с легкой усмешкой.

Долли повернулась и стояла прямо перед Энни, она взяла ее за плечи и сжала так крепко, что Энни почувствовала, как острые кончики ее ногтей впились в тело. Пучок на голове Долли растрепался, и из него выбились пряди платиновых крашеных волос, и от этого в желтовато-коричневом свете ночника в виде утенка Дональда, висящего на стене рядом с кроваткой, она была похожа на сумасшедшую. Энни подумала, что Долли никогда не была красивой. Хорошенькой, да. Но никогда не была такой неотразимой, как Муся. Но доброта, которую она излучала, была привлекательнее красоты… и это, как магнитом, притягивало к ней людей. Даже Энни, противившуюся этому обаянию, сейчас не мог не тронуть ее душевный порыв.

Если бы только она могла время от времени опереться на Долли и позволить ей приласкать себя. Она вспомнила слова Джо «тебе никто не нужен» и почувствовала, как что-то внутри у нее опустилось. Если бы она смогла немного расслабиться, если бы ее непоколебимая воля позволила ей это, то, возможно, тогда она нашла бы способ поправить то, что произошло между ней и Джо.

Энни чувствовала себя так, как будто толкала перед собой огромный невидимый камень… и толкала его вперед изо всех сил. Она ощущала, как ее руки, ноги, все тело и мозг напряглись, пытаясь сдвинуть его с места. Боже, но почему? Неужели она просто боялась… что если сдвинет этот камень, то потеряет контроль над собой?

Этт неуклюжим движением крепко обняла свою тетку. Только на мгновение она позволила себе расслабиться и поддаться обаянию доброты Долли.

Вдруг сердце у нее защемило, и она с разочарованием поняла, что упустила еще одну возможность.

– Ты думаешь о Лорел? – спросила Долли. – Тебе, должно быть, тяжело, что в этой ситуации ты как бы сидишь на заднем сиденье автомобиля, когда ты привыкла сама править машиной.

– Что-то в этом роде.

Ее удивило, что Долли схватила ее и сжала так крепко, что она почти не могла дышать.

– Я однажды совершила ошибку, – прошептала Долли хриплым голосом. – И я никогда в жизни не забуду этот урок. Это был для меня самый хороший урок. Вы сестры. И не позволяй никому… и ничему вставать между вами, или ты будешь жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь.

20

Руди пристально смотрел на яркое украшение кроватки. Это была самая красивая кроватка в магазине, она была отделана огромным количеством медвежат, каждый медвежонок держал удочку, на которой висел еще один маленький медвежонок. В нижней части кроватки был музыкальный ящик. Руди дернул за веревочку, и зазвучала мелодия песенки о медвежонке. Сидящая рядом с ним Лорел тихо сказала: – Я люблю приходить сюда днем, когда мне надоедает рисовать. И тогда я чувствую… я не знаю, как это объяснить… я чувствую какую-то причастность ко всему этому. Я чувствую себя так, как будто у меня действительно будет ребенок. Как будто я действительно стану матерью.