Любящая

— Сама не знаю. Я стала думать… о муже… об ошибках, которые совершила… о ребенке. Разнервничалась, приняла аспирин, пошла прогуляться, и вдруг все навалилось на меня разом, хотя я сама не своя с того момента, как лишилась ребенка, ни о чем не хочется думать, все безразлично… — она посмотрела на доктора и зарыдала. — Если бы я… если бы я не поехала в это турне, я бы не потеряла ребенка. Я чувствую себя так виновато, я…

Беттина вдруг поняла, что рассказывает ему то, в чем боялась признаться даже самой себе. Она непроизвольно потянулась к нему, а он утешал ее, нежно поддерживая ей голову.

— Все хорошо, Беттина, все хорошо… Вполне нормально так думать в вашем состоянии. Надеюсь, вам сообщили, что вы не доносили бы ребенка в любом случае. Некоторым детям просто не суждено родиться.

— А если бы она родилась? Тогда получается, что я убила ее? — горестно спросила Беттина.

Он покачал головой.

— Когда плод развивается нормально, вы можете делать что угодно — ходить на лыжах, бегать по лестнице — и вы не потеряете ребенка. Поверьте мне, значит, так было суждено.

Беттина откинулась на подушку и тревожно посмотрела на него.

— Благодарю вас.

А потом, с неожиданным беспокойством, добавила:

— Теперь вы меня отдадите в руки психоаналитиков? И поместите к сумасшедшим из-за того, что случилось прошлой ночью?

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет. Я хочу, чтобы вас осмотрел гинеколог. Надо удостовериться, что с вами все в порядке. И еще я хочу, чтобы вы остались тут на несколько дней, чтобы прийти в себя, отдохнуть, окрепнуть. Мы даже дадим вам снотворное, но принимать его вы будете под нашим контролем. А вообще вы у нас не первая, только обычно у наших пациенток есть или муж, или родные, к которым можно вернуться из больницы. Одной, конечно, очень тяжело.

Беттина неохотно кивнула. Он, кажется, понял, в чем дело.

— Мне бы хотелось еще поговорить с вами, — мягко сказал врач с добродушной улыбкой, — не возражаете?

Она опять медленно кивнула.

— Нет. Кстати, кто вы по специальности?

Может быть, он психоаналитик и только играет с ней.

— Терапевт. Если вы останетесь в нашем городе, можете рассчитывать на помощь терапевта. И, если не будете против, на поддержку друга. — Он улыбнулся и протянул ей руку. — Я — Джон Филдз. Кстати, откуда у вас столько имен?

Она усмехнулась. Если он хочет быть ее врачом и другом, ему можно знать всю правду.

— Пирс — фамилия моего последнего мужа, Дэниелз — девичья фамилия, которую я намереваюсь вернуть, а Стюарт, — она лишь на долю секунды нерешительно запнулась, — фамилия первого мужа. Я дважды была замужем.

— Сколько вам лет, вы сказали? — с улыбкой спросил он, направившись к двери.

— Двадцать шесть.

— Неплохо, Беттина, совсем неплохо.

Он помахал рукой на прощание и собрался уходить, но на пороге остановился и еще раз взглянул на нее.

— Уверен, что вы скоро поправитесь, — сказал он и улыбнулся так ободряюще, что Беттина поняла — все будет хорошо.

25

— Как чувствуете себя, Беттина? — с улыбкой спросил Джон Филдз, входя в палату.

— Прекрасно, — улыбнулась в ответ Беттина. — Мне намного лучше.

Ночью она спала крепко, как дитя. Ее не мучали кошмары, не терзали призраки прошлого. Ей даже не понадобилось снотворное, она просто уткнулась в подушку и заснула. Жизнь в больнице отличалась удивительной простотой.

Внимательные люди в белых халатах всегда были готовы прийти на помощь, отвлечь от тягостных воспоминаний, охранить покой. За весь год Беттина впервые чувствовала себя столь безмятежно. Поэтому, обратившись к симпатичному молодому доктору, она сказала:

— Мне не хотелось бы уходить отсюда.

— Почему? — озабоченно спросил Филдз. Он и так не допустил к Беттине психиатра, взяв это под свою ответственность. Однако он не думал, что у нее депрессия зашла так далеко.

Беттина смотрела на него, по-детски улыбаясь, но ее огромные зеленые глаза никак не могли сосредоточиться на чем-то одном: они блуждали. Нет, выглядела она вполне нормально, и все-таки Джон Филдз намеревался наблюдать за ней после выписки из больницы.

Беттина опять откинулась на подушку и тихо вздохнула.

— Почему не хочу выписываться? — она попыталась остановить свой взгляд на докторе. — Потому что здесь все легко и просто. Я не хочу искать квартиру, работу, думать о деньгах, ходить в магазины, готовить. Не хочу говорить с адвокатом. Здесь мне не надо даже одеваться и делать макияж.

Незадолго до прихода врача она полчаса принимала ванну, и сейчас ее каштановые волосы украшала белая шелковая лента. Она была молода, мила и совсем не хотела думать о жизненных трудностях. В такие моменты Беттина выглядела не на двадцать шесть, а на шестнадцать.

— Ну вот вы и назвали причины, по которым некоторые пациенты предпочитают оставаться в психиатрических клиниках на долгие годы, а иногда и на всю жизнь. — И он продолжил уже спокойнее: — Неужели вы этого хотите? Разве так уж трудно одеться или сходить в магазин?

Беттина испугалась, услыхав его слова, и поспешила отступить: