Люби меня в темноте (ЛП)

Я непонимающе хмурюсь. В душе возникает какое-то зловещее чувство.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты видела шрам у меня на спине?

Я киваю, подготавливая себя к тому, что он скажет.

— Помнишь, как я объяснил его?

— Ты сказал, что ваша немецкая овчарка сорвалась с поводка и укусила тебя. Вырвала кусок кожи. Началось заражение, и ты долго лежал в больнице.

— Макс сорвался с поводка не случайно, — произносит он тихо с лишенным эмоций лицом. — Я пытался защищать мать и Гвинет, но это лишь распаляло его. Он избивал нас все сильнее, все чаще. Когда он умер, я был на седьмом небе от счастья. Я ненавидел его.

От боли за них струны моего сердца скручиваются и переплетаются так, что больше их не распутать.

— Я тонул в ненависти. Она отравляла мне кровь. Он часто повторял, что я не стою любви, и я верил ему. Я носил его слова и ненависть как броню. До тех пор, пока не встретил тебя.

— О, Уильям. — Я обнимаю его и притягиваю к себе. Мое сердце разрывается от жалости к нему и тому мальчику, которым он был.

— Вэл, ты нужна мне. Ты — тот клей, который не дает мне развалиться на части. — Он тоже обнимает меня, весь дрожа от отчаяния. — Я не мог ни думать, ни есть, ни спать. Я наказывал себя за то, что уничтожил наш брак — единственное хорошее, что есть в моей жизни.

Быть может, я ошибалась. В своей истории я изобразила злодеем его, но, возможно, все это время злодейкой была я сама.

И в этот момент на меня обрушивается чувство вины. Оно поглощает меня целиком, я тону в нем… Боже. Что я наделала? Я больше года держала измену Уильяма, как пистолет, прижатый его к виску. И чем занималась в это время сама? Теряла голову из-за другого мужчины.

— Каким же гребаным идиотом я был. Надо было сразу все отменить и поехать в Париж. Скажи, я опоздал? Ты столько раз давала мне второй шанс, а я не ценил этого. Но клянусь, если ты примешь меня, этого никогда больше не повторится. — Он целует мой лоб. — Я не могу потерять тебя… не могу, — бормочет он с жаром. — Дорогая, умоляю, прости.

С каждым прерывистым словом, слетающим с его губ, между мной и Себастьеном все шире растягивается бездонная пропасть. По мере того, как меня обступает реальность, он уплывает все дальше и дальше.

Пока мой взгляд мечется по дорогому лицу мужа, меня со всех сторон начинают обступать воспоминания о всех проведенных вместе годах. Перед глазами мелькает наша прежняя жизнь. Двенадцать лет… Неужели я правда думала, что могу вот так просто уйти от него?

— Знаешь, что такое настоящие чудеса света? — спросила я Уильяма, садясь на него верхом. Он обхватил своими большими ладонями мою голую задницу и прижал к своей эрекции.

— Да. — Он потерся носом о мою шею. — Одно из них — трахать мою жену.

Его поцелуи, щекоча меня, поднялись выше. Воспламеняя, заставляя стонать.

— Будь серьезен.

Рассмеявшись, Уильям поднял лицо и нашел взглядом мой. Прошло несколько секунд тишины. Он стал задумчивым, посерьезнел. Легкая, дразнящая улыбка сошла с его губ.

— Мне плевать на здания и статуи. Это всего лишь материальные вещи. Вэл, мое настоящее чудо света — ты. Просыпаться рядом с тобой, заниматься любовью… — Он прижался щекой к моей щеке. — Всем хорошим и достойным в себе я обязан тебе.

Бомба воспоминаний попадает мне прямо в грудь. Взрывается, и струящийся в моих венах стыд выплескивается наружу.

— Но по-старому больше нельзя. Наши отношения должны измениться, Уильям.

— Дорогая, я знаю. Все изменится, вот увидишь. — Он осыпает мое лицо поцелуями. — Без тебя я ничто, слышишь меня? Просто ничто. Вэл, я так сильно люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — отвечаю, но эти слова обжигают язык, как кислота. Он наклоняется, ищет губами мой рот, но я не могу. Отворачиваюсь, и его поцелуй приходится в щеку.

— Отныне все будет хорошо, — произносит он. — Я докажу тебе это.

Его слова, вместо того чтобы стать для моего сердца бальзамом, окружают меня как стены тюрьмы.

— Давай улетим из Парижа.

— Что? — Я моргаю, словно очнувшись от сна. — Прямо сейчас?

— Да. Нас ничего здесь не держит. Вэл, давай вернемся домой, — умоляет он мягко.

Держит! Держит — меня!

Я киваю, все внутри скручено в узел. Неожиданно меня начинает мутить.

— Хорошо.