Люби меня в темноте (ЛП)

— Вы могли уйти после того, как я заснул. — Мое сердце взрывается. Время будто бы замирает, пока Валентина подбирает слова.

— Потому что я сама хотела остаться, — шепчет она. — И было приятно…

Я наклоняюсь к ней ближе. Задеваю мочку ее уха губами.

— Что именно?

— Почувствовать себя нужной. — Она поднимает лицо, встречает мой взгляд.

И то, что я вижу, словно удар поддых. Мне хочется полететь в Нью-Йорк и убить ее ублюдочного супруга, своими собственными руками измолотить его в кровь за то, что он посмел вложить в ее взгляд эту боль.

— Желанной. Я … я уже забыла, каково это, и…

— Вы понятия не имеете, да? — Костяшками пальцев я отвожу с ее плеча волосы. Она дрожит подо мной. Очерчиваю изящную линию ее шеи, плеча — руками, которые горят от желания покорить ее, подчинить, сделать своей.

Она издает судорожный вздох.

— О чем?

— J’ai envie de toi. — Я беру ее за руку, целую запястье, чувствуя, как ее пульс вбивает жизнь в мой. — J’ai besoin de toi. Tu me rends fou. — Вот бы мои губы могли оставить на ее коже эти слова, заставить поверить в них. Я беру в ладони ее лицо, поглаживаю большим пальцем ее пьянящий румянец. — Будь я хоть немного слабей… (Я хочу тебя. Ты мне нужна. Ты сводишь меня с ума. — прим. пер.)

Валентина проводит языком по губам, ее грудь рывками вздымается.

— Да?

Внезапное дребезжание дверного звонка словно окатывает нас холодной водой. Чертыхнувшись, я отпускаю ее. Валентина на неверных ногах отходит, и я понимаю, насколько был близок к потере самоконтроля. Иисусе. Еще минута — и я бы взял ее прямо на кухонной стойке.

— Себастьен, дверь следует закрывать на замок, — с шутливым укором произносит знакомый голос откуда-то сзади. — Мы были рядом и решили сделать тебе сюрприз… о! Похоже, мы… здравствуйте!

Не может быть. Но ужас на лице Валентины говорит мне, что может. Пытаясь прикрыться, она покрепче запахивает кардиган.

— Дядя Себ! Дядя Себ! — Подбежав ко мне, этот чертенок обвивает своими ручонками мою ногу. — Смотри! — Запрокинув голову, он широко улыбается. — У меня выпал зуб!

— Круто, приятель. Давай ты расскажешь мне обо всем этом чуть позже? — Взъерошив черные кудри малыша-Джека, я поднимаю глаза на свою кузину Софи, ее мужа и племянницу Изабеллу.

Их попытки сделать меня пятым членом семьи начались с тех самых пор, как Джек, муж Софи, стал новым послом Штатов во Франции. И вот сейчас они стоят, держа пакеты с едой, которой хватит на целую армию, и смотрят большими, как блюдца, глазами на нас с Валентиной. Если бы не она, я бы, наверное, засмеялся.

Неосознанное желание защитить ее от неловкости ситуации заставляет меня встать рядом с ней.

— Что ж, ребята, сюрприз удался. Я вас не ждал. — Быстро оглянувшись на Валентину, я глазами прошу у нее извинения и показываю, что если меня решат наказать, я пойму, после чего представляю ее.

Она, кажется, постепенно выходит из первоначального шока. Все познакомились и теперь смеются, как после шутки. Если она и осознает, как мы выглядели в глазах моих родственников, то не подает виду. Легкий румянец на ее скулах — единственный признак какого-либо оставшегося стыда.

— А кто вы? — спрашивает Валентину маленький Джек со всей непринужденностью малыша, которому едва исполнилось пять. Я собираюсь было попросить его заниматься своими делами, но Валентина удивляет меня еще раз.

Когда она переводит взгляд на моего племянника, выражение ее лица становится мягким, отчего у меня появляется мысль, что ничего прекраснее я в жизни не видел. Мне до боли в пальцах хочется написать ее, запечатлеть ровно такой, как сейчас — без капли гордости или сдержанности, просто настоящую Валентину.

— Джек, иди сюда, — приказывает его отец. — Не приставай к леди.

— Все нормально. — Она улыбается членам моей семьи, потом вновь сосредотачивает внимание на малыше Джеке, который с любопытством разглядывает ее. — Я Валентина, знакомая твоего дяди Себа. Как поживаешь?

— Хорошо. У меня зашатался зуб, и я даже не плакал, когда папа за него потянул. Там все было в крови. — Он усмехается, демонстрируя Валентине зазор. — Вот. Вы знаете про Зубную фею? Она принесла мне пять евро.

— Какой ты храбрый малыш.

— Ага. — Он поворачивается к Софи, которая с материнской гордостью наблюдает за ним. — Мама, давай ты лучше пригласишь на ужин ее вместо тех других тетенек, которые не нравятся дяде Себу.

Софи — эта сводница — тут же начинает с энтузиазмом хлопать в ладоши.

— Какая замечательная идея!

Джек-старший фыркает.

— Ты попал, парень. — Одними губами он говорит Валентине «беги», а она в ответ на это смеется.

— Вот это да… И сколько их было? — спрашивает Валентина с улыбкой, присоединяясь ко всеобщей потехе над дядей Себом.

— Много-премного. — Джек морщит нос. — А одна очень сильно ущипнула меня за щеку. Мне она не понравилась.

Изабелла, маленькая шалунья, не отстает.

— О, а помните ту в красных туфлях, которая ненавидит мужчин?

Я пожимаю плечом.

— Да, эта была обречена с самого начала.