Люби как в 20!

Потом, когда мы свернули в Нескучный сад и шли по темным пустым аллеям, я бросала на Данилу взгляды украдкой и пыталась представить его тридцатилетним, своим ровесником, но не смогла. Ровесник не повел бы меня гулять поздним вечером в Нескучный сад при температуре около нуля. С ровесником я бы сейчас сидела в теплом зале ресторана. Или готовила бы ему ужин у себя на кухне.

– Слушай, а у тебя нет старшего брата? – вырвалось у меня. Я понимала, что с парнем у меня нет будущего, но вдруг у него есть брат, который больше подходит мне по возрасту и с которым я тоже могла бы парить от любви.

Данила покачал головой, разбивая мои надежды:

– Нет, я один у родителей.

Я опустила глаза, глядя под ноги, чтобы не споткнуться. Конечно, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– А если бы был? Сестру хотела познакомить? – подколол меня Данила.

– Почему бы и нет?

– Тогда хорошо, что мой старший брат не родился, – фыркнул парень.

– Почему это? – напряглась я.

– Потому что твоя сестра кого хочешь запилит!

– Знаешь, что! – вспылила я. – Не смей говорить гадости про мою сестру! Ты ее совсем не знаешь!

Я толкнула его в грудь и быстро пошла вперед, не оборачиваясь. Данила нагнал меня и поймал за руку.

– Ну извини, солнце. Я не хотел тебя обидеть!

Вот именно, что меня! Только он об этом даже не догадывается.

– Расскажи мне о сестре, – внезапно попросил Данила.

Я растерянно взглянула на него.

– Зачем?

– Ну, она же твой близкий человек, я хочу узнать ее получше.

Я помолчала, обдумывая, что можно ему рассказать. Ведь речь шла не о сестре, а обо мне самой! Как же я запуталась!

– Полине пришлось рано повзрослеть, – осторожно начала я. – Она училась на первом курсе, когда от инфаркта умер отец. А еще через полгода у мамы диагностировали онкологию…

Я запнулась, сдерживая подступившие к горлу слезу. Следующие два года я провела с мамой по больницам, но это ей не помогло.

– Прости, я не хотел тебя расстроить… – Данила с сочувствием взглянул на меня.

– Ничего, это было давно, – глухо сказала я. – Десять лет назад.

– Десять лет назад? – переспросил Данила. – Ты же тогда совсем девчонкой была.

Ну да, девчонкой. Когда мои однокурсницы после занятий веселились на дискотеках, я сидела у постели мамы и ухаживала за ней. Деньги, оставленные отцом, стремительно таяли. Окончив первый курс, мне пришлось взять академический отпуск и устроиться на работу. Я корила себя, что провожу меньше времени с мамой, но я зарабатывала деньги, необходимые на жизнь и лекарства. Последний месяц своей жизни мама провела в хосписе. Я смогла обеспечить ей отдельную палату, но меня не было с ней в тот день, когда она умерла. Я была на работе, и нет ни дня, когда бы я ни корила себя за это. Хотя нянечка, которая ухаживала за мамой, и утешала меня, что мама умерла тихо, не приходя в себя, и она бы все равно меня не увидела. Но я хотя бы могла подержать ее за руку и быть с ней до последнего вздоха.

– А кто тебя воспитывал? – спросил Данила, возвращая меня из печальных воспоминаний.

Я нахмурилась, не понимая, о чем он.

– Тебе тогда сколько было, лет десять? – допытывался парень.

Только сейчас до меня дошло, как я подставилась. Погрузившись в печальные воспоминания, я совсем забыла о роли, которую играю с ним. Пришлось срочно выкручиваться.

– Полина оформила надо мной опеку, ей тогда исполнилось двадцать, – соврала я, чувствуя, как от стыда заалели щеки.

– Представляю, как ей было нелегко, – с сочувствием заметил Данила, и я покраснела еще больше. – Наверное, пришлось и учиться, и на жизнь зарабатывать?

– Деньги быстро закончились, – я кивнула, решив поведать ему часть правды. – Ей пришлось взять академ и пойти работать.

Я хваталась за любую работу – курьером, детским аниматором, администратором в салоне красоты, продавцом в мебельном магазине, репетитором. Об этом я и поведала Даниле, разумеется, говоря о себе в третьем лице – как о Полине. Он слушал внимательно, и мне было приятно идти рядом с ним по тихим аллеям Нескучного сада, освещенным желтыми фонарями. Казалось, мы одни во всем мире, только редкие прохожие с собаками нарушали наше уединение.

– Потом она вернулась в институт, перевелась на вечерний, продолжая работать. А когда отучилась в аспирантуре и защитила кандидатскую, ей предложили работу на кафедре, – закончила свой рассказ я.

Про то, что в двадцать лет, оставшись совсем одна, я вышла замуж за мошенника и потеряла квартиру родителей, я решила умолчать. Не хотелось на свидании с Данилой вспоминать бывшего мужа, который развел меня как дурочку.

– У тебя замечательная сестра, – заметил Данила. – Тебе с ней очень повезло.

– Да, очень, – пробормотала я, опустив голову и не в силах врать ему в глаза.

Мелькнула мысль: а что, если я буду чаще рассказывать о себе настоящей? Сможет ли Данила тогда изменить отношение к Полине и, когда правда о том, что Алины нет и не было, вскроется, простить меня?

– А я был к ней несправедлив, – добавил парень. – И хочу загладить свою вину.

– Ты о чем? – насторожилась я.

– Давай купим торт и вместе заглянем к тебе домой. Хочу познакомиться с твоей сестрой поближе.