Литжурнал «Бродячий заяц» № 2 «Листая август»

жахнет над городом – струйками в жёлобы,

просто смывающих ценность и цену…

Выйдя – придёшь…И отсутствие наледи,

и шебуршанье заботливой челяди –

всё обретает законченность – `на день ли?

Где – ты на синем спокойном прицеле.

Жёлтое – жёсткое, да и с розанами…

Переборщили в дизайнерских заводях!

Мне б унести тебя заново, `за море…

Мне бы успеть к тебе – тайно и затемно…

Чёрное – путает, чёрное – кутает

прежние тропы в словах – пелеринами …

Лишь паучок продолжает опутывать

угол, где движется тень – балеринкою…

Веришь – не веришь… Ромашичий м`аркетинг…

Знаешь – не знаешь – СБ* недоп`етрила…

Выключи кнопочкой, вычеркни м`аркером

эти предчувствия… Это поветрие…

…Вычеркнем, выдерем – с корнем, как водится…

Рюмочку, мальчик!... А к ней – огуречики!..

Мы не теряли, но нам – не находится…

Нас – не накинут озябшие плечики…

Вроде – на донце, а вроде – и `не жило…

Шины на льдистом – особо бессильные…

Мальчик! Неси мне бутылочку снежную –

нежное – так сочетается с синим…

__________

* СБ – стандартное сокращение Службы Безопасности.

•

Виктор Верещагин

«Пингвин»

Тамаре Петровской –

заставившей меня написать это.

Да, пингвин… Тема такая.

Вспомнилось вот, к слову.

История из каких-то, ныне совсем уж заброшенных, клетей памяти.

В разгул перестройки, видимо в связи с тем, что народ наш стало уж совсем нечем кормить – отправили наш весёлый пароход, славный БМРТ* Пулково ловить ледяную рыбу к берегам Антарктиды. А точнее, в район острова Южная Георгия.

Как мы туда добирались, это отдельная повесть. Эпопея даже. Но об этом в другой раз.

Там столько всего было, зараз не осилить. И кончилась она для меня в Британском Королевском Адмиралтейском суде. Единственный мой, так сказать, привод в суд за долгую и безгрешную жизнь. Не веришь... Ладно, об этом потом.

Теперь о пингвинах.

Ловим мы, значит, ледяшку, бросаем тралы в тени голубых, в хорошем смысле этого слова, айсбергов и, сами того не подозревая, составляем жуткую конкуренцию всему пингвиньему племени.

И вот представь: ты – пингвин.

Нет, я тебя конкретно обидеть не хотел….Хотя… Повернись–ка в профиль...

Мда… О чём это я?

Так вот, ты – пингвин.

Пингвин, пингвин. И не спорь…

Ты летишь чёрной молнией в зелёных антарктических водах, рассекая холодные струи крепким, как ятаган, тельцем. И неотвратимо, как аггел конечного моря, настигаешь серебристую рыбью ватагу. Клюв твой напряжён, глаза выпучены, тело вибрирует от наслаждения охотой. И вдруг, хоп! – с неба валится огромная сетка и уволакивает всю эту радость прямо у тебя из-под носа. Тут расстроишься, однако.

И вот, в горячке погони, многие пингвинята настигали наши тралы и въезжали на них верхом на палубу, как Будённый на Красную площадь.

А там столько новых впечатлений!

Пингвины вообще народ любопытный. Если не знаешь, то ходят они, держась вертикально, совсем, как маленькие человечки, но зато степенно и важно. Английский лорд, а ля натюрель. И вот такой вот гадкой походкой, интуитивно выбирая курс на камбуз, начинают шляться по коридорам парохода.

Почему гадкой? Ну так ходит только начальство самого гнусного пошиба…

И пингвины.

Головка гордо откинута, чтобы уравновесить сытое пузцо, и шлёп-шлёп….Тьфу.

А мы, значит, в каюте у боцмана мирно пробуем наш ответ Горбачёву, горючую суспензию – и наше сердце – пламенный мотор! Все чинно–благородно. Дверь, как и положено, открыта от духоты. И вдруг – в коридоре шлёп-шлёп…

Кто не знает, тогда на пароходах межпланетного заплыва водились очень странные зверьки – первые помощники, они же замполиты, из породы бурундуков-барабанщиков. Спать не будет, есть не будет – вот дай ему только постучать. Гадкий зверь. Скунс-сладкоежка. На входе сладко, ну, а на выходе… как говорится – не стой под грузом накопленного.

И вот, значит, мы изготовились к приёму огненной воды, отмечая тридцать пятую годовщину нашего алхимика-боцмана, а тут – шлёп-шлёп… в коридоре.

Естественно, стаканы ловко метнули за спины… сидим на мокром…ждём.

В проёме двери… невозмутимо… это толстопузое создание…

Пингвин.

Оглядел нас…сверху вниз (как это у него получилось?).

Каганович, блин!

Пьёте, мол, граждане? Ну-ну...

И дальше – шлёп-шлёп. На камбуз.

Мы отходим… говорим о погоде… А глаза у всех в одну точку, на боцманский рундук, где вожделенные запасы хранятся.

Созрели… Местами даже подсохли.

Налили по второй.

Только изготовились.

Опять… шлёп-шлёп.

Опыт у нас уже был, второй бросок за спины произвели слаженно, синхронно. Любо-дорого поглядеть.

Сидим на мокром. Звереем.

В дверном проёме… пингвин.

И хитро так смотрит, сволочь, с ленинским прищуром – мол, что ж это вы, батеньки… обмишурились? И дальше шлёп-шлёп.

С коммунистическим приветом ушел зар-р-раза.

Ну, какие тут могут быть нервы?

Народ сидит, желваками играет; снизу все мокрые, как в пору своей рассветной младости.

И на виновника торжества глядят с нездоровым блеском в глазах.

Мол, как же ты неудачно на свет появился, Петя!

Дрожащими руками разлили по третьей.

Выждали минуту.

Тишина.

Еще минуту для верности.