- А это мой друг, - сказал цыган, вытаскивая из кармана вырезанную из дерева обезьянку. В ту ночь, неделю назад, Дойль уже видел обезьянку. Обезьяна, познакомься - это Дойль. Тот самый джорджо, из-за которого так волнуется наш руа и которого он так хочет изловить. И руа будет очень нами доволен, слышишь, обезьяна? Он обязательно нас похвалит за то, что мы раздобыли для него этого Дойля. - Он одарил Дойля беззаботной улыбкой. - На этот раз мы доставим тебя в такое место, откуда твои вопли никто не услышит.
- Послушай, Ричард, - начал Дойль спокойно, но проявляя некоторую настойчивость, - что, если ты притворишься, что не поймал меня? Я могу сделать тебя очень богатым человеком. Даю слово...
Дойль успел откинуться назад на спинку стула и, кажется, как раз вовремя кулак цыгана с быстротой захлопывающейся мышеловки остановился в дюйме от его переносицы.
- Вы, джорджо, видимо, думаете, что все ромени просто идиоты, - спокойно откомментировал происходящее Ричард.
Очень кстати принесли пиво и вино. Дойль заставил служанку подождать, пока он прикончит свою порцию пива в два долгих обжигающих глотка. И сразу потребовал принести еще пинту.
Ричард уставился на него.
- Хм, неплохо. Полагаю, никому не будет вреда, если я притащу тебя к нашим в стельку пьяным. - Он проводил удаляющуюся служанку тоскливым взглядом. Совсем даже неплохо выпить немного холодного пива после такой беготни.
Он потягивал вино без всякого воодушевления.
- Да, оно не так уж плохо. Налей немного себе.
- Нет. Пиво - любимый напиток моей Бесси. И с тех самых пор, как она умерла, я не выпил ни капли.
Он решительно, одним глотком, разделался с содержимым стакана и передернулся. Когда служанка принесла Дойлю следующую пинту пива, он заказал еще стакан вина.
Дойль отхлебнул пива и обдумал, взвесил услышанное.
- Моя Ребекка, - сказал он бережно, - любила почти любой вид спиртного, и с тех самых пор, как она... умерла, я пью и за себя, и за нее. Да, я стараюсь пить за двоих. Как минимум за двоих.
Ричард обдумывал услышанное, сосредоточенно нахмурив брови. Некоторое время молчал, затем кивнул.
- Да, пожалуй, это то же самое, - наконец произнес он, - мы показываем, что не забыли их.
Подойдя к столу на этот раз, девушка потребовала заплатить и, получив деньги, оставила на столе кувшин и бутылку. Цыган и Дойль вдумчиво наполнили стаканы.
- За наших дорогих покойниц, - умиленно сказал Окаянный Ричард.
Дойль поднял стакан и кивнул. В наступившей тишине они, не произнося более ни слова, опустошили стаканы, словно боясь, что любое сказанное слово прозвучит неуместно и нарушит торжественность минуты. Затем опустевшие стаканы одновременно с громким стуком поставили на стол. И с торжественной размеренностью движений, не прерывая молчания, наполнили опять.
- А как давно ты потерял Бесси? - спросил Дойль осторожно.
Ричард, не торопясь, выпил добрую половину стакана, прежде чем собрался с силами ответить.
- Семнадцать лет назад, - спокойно произнес он. - Она упала с лошади близ Крофтонского леса. Она всегда прекрасно умела обращаться с лошадьми... Но тогда, ночью... за нами гнались джорджо, мы мчались во весь опор в кромешной тьме... и лошадь угодила ногой в яму. Бесси вылетела из седла и упала... и только, понимаешь, она разбила голову...
Дойль долил себе, потянулся к бутылке с вином и наполнил стакан Ричарда.
- За наших любимых и незабвенных подруг, - проговорил Дойль тихонько, с нескрываемой нежностью в голосе; он с трудом подбирал слова - в горле стоял комок горечи, и на глаза наворачивались слезы.
Они опять осушили стаканы и опять наполнили... Дойль с удивлением обнаружил, что все еще может отчетливо произносить слова, если только говорить медленно и тщательно готовиться к произнесению каждого слова - как в гольфе, тщательно примериваясь перед трудным ударом.