Лицей 2018. Второй выпуск

Стрельцов пошел дальше по набережной, но хорошего настроения как не бывало. Ему требовалось что-то, целиком подтверждающее, что он жив и находится в сознании.

— Я ведь знаю, что это мои мысли, а не твои, — начал было объяснять он, но в этот момент его взгляд остановился на парне, который сидел за столиком с девушкой и что-то оживленно рассказывал. Девушка была красивая и ухоженная — острый глаз Стрельцова не подводил в таких вопросах, — но ее собеседник был куда интереснее. Вместо руки у него был биомеханический протез, Стрельцов видел такие в Москве, в центрах реабилитации. Высокотехнологичная штучка.

Он перешел улицу и приблизился к кафе. Парочка сидела на открытой летней веранде. Парень говорил, а девушка слушала с полуоткрытым ртом, глаза ее выражали скорее ужас, чем интерес. Стрельцов постеснялся перебивать и решил сесть за соседний столик и подождать. Он косился на них, но его не замечали. Не обратили внимания на посетителя и официанты. Потом он услышал обрывки рассказа и все понял:

— …а в том месте нас простреливали как на ладони. Ну, я и вызвался их загасить… Пополз я, значит, по той канализационной трубе и застрял. Пять часов не мог выбраться, уже думал, всё, в говне сдохну. Но вылез. Живее всех живых, видишь? А потом добрался до их позиции и закидал зажигательными. Ох они орали!.. — Он зажмурился.

Стрельцов подумал: парень рассказывает о том, что делал совсем другой человек — солдат, у которого была задача и средства к ее исполнению, и для него непосредственно «убийства» не существовало.

— Ох орали!.. Не по себе мне стало, но куда деваться, понимаешь? — Парень посмотрел на девушку, но взгляд его, хотя и зачерпнул по дороге ее красоты, не остановился на ней. Он смотрел дальше, в прошлое. — Один выбежал на меня, здоровый такой, его только чуть огнем прихватило, я его пропустил, решил дать шанс. Может, он и выжил. А остальные там и сгорели, уж это точно. А наши поднялись, заняли этот чертов дом и оттуда смогли прорваться к вокзалу. В какой-то там по счету раз. Хорошо, вертушка прикрыла. Это, конечно, сильно выручило Кузьму, потому что к тому времени они там вторую неделю без подкреплений, без пополнений… Если бы укры окопались на другой части вокзала, у Кузьмы бы не хватило людей. Тогда бы всё, город, считай, мы не держим, понимаешь? Нас бы обратно в порт откинули. — Парень вернулся к ней и улыбнулся иным, живым лицом. В его взгляд вернулось обычное мужское желание, оно было менее страшным.

Девушка с трудом кивнула. Было видно, что она растеряна и не знает, отвечать ли. Стрельцов, с одной стороны, посочувствовал ей, с другой — усмехнулся. По диктофону он догадался, что девчонка решила взять у ветерана интервью, а у того оказался длинный язык. Ну что ж, следует быть готовой. Наконец-то подошел официант и нехотя спросил, будет ли он делать заказ. Стрельцов попросил кофе. Когда официант ушел, парень уже, видимо, отвечал на следующий вопрос.

— Я Кузьму тогда не знал. Я до вокзала не дошел, в ногу ранили, а когда оклемался — уже другая задача была. Ну, то есть, его позывной я знал, и ребят его знал и видел, но непосредственно не общались. И вообще, у меня своя задача была. Я в разведку обычно ходил. Я юркий, видишь?

Он действительно был тощий и, вполне вероятно, юркий.

— В общем, меня ценили за другое. Короче, нет, мы там не пересеклись и под его командованием я тогда не был. Но мы делали общие задания, если ты об этом. Никто без припасов и подкреплений семь недель не продержался бы, даже он. Так что вокзал он удержал благодаря мне.

— Бой за Одесский вокзал, — упавшим голосом сказала журналистка, — считается переломной точкой одесской кампании. Именно после его захвата и удержания наступило временное перемирие. Как вы считаете, изменился бы ход боевых действий, если бы не удалось создать там плацдарм?

— Как я считаю? — Парень засмеялся. — А чего мне считать? Нам поручили взять, мы и взяли. Сама понимаешь, в основном мы всё и сделали. Местные бы хрен там что сделали. Некоторые профессиональные вояки из бывших укров тужились, и то… Слушай, я просто свое дело делал и зарабатывал, остальное мне малоинтересно.

— Но вы же понимаете…

— Давай уже на «ты», Кать, — предложил парень, перегибаясь через стол и беря ее за руку. — И вообще, давай, может, сменим тему? Пойдем в сквер погуляем, я тебе мороженое куплю, а? Или на банане покатаемся?

— Мне надо… надо сбросить материал в компьютер и обработать! — Девушка поднялась, забрала диктофон и блокнот. — Поэтому извини. Давай не сегодня, это до вечера сидеть.

Она неуверенно улыбнулась. Парень тоже поднялся и почесал затылок пальцами протеза. Вид у него был недовольный.

— Я еще могу порассказать, если надо.

— На сегодня достаточно, — ответила Катя, закрывая грудь сумочкой, как щитом. Всем своим видом она давала понять, что мечтает убежать.

— Ладно, Катюх. Ты извини, если перегнул. Кузьма попросил тебе оказать «максимальное содействие», понимаешь, вот я и…

— Понимаю, спасибо!