LitPamiatniki

— Пути назад нет. Дело не в том, чтобы просто попытаться выжить. Души на конце этих веревок, вероятно, даже не были ханранами, но Эгрил все равно их убил. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Кариин сдался, и за это время Эгрил убил тысячи из нас — и это только те, о ком мы знаем. Сколько еще людей просто исчезли? Мы не знаем, куда их увезли, живы они или мертвы. И, в конце концов, Эгрил придет за всеми нами. За всеми нами, Тинн. Нет места, где мы могли бы быть в безопасности, нет новой жизни, которую мы могли бы построить. Не может быть мира, пока они на нашей земле. Сражение настигнет всех нас, так или иначе. От него не спрячешься.

Тиннстра взглянула на виселицы. Берис прав — я знаю, что он прав. Но почему именно я должна сражаться? Почему я не могу прятаться еще немного? Это работало. Я справлялась.

— Берис… Я хочу помочь, но...

— Больше некому. Ты мне нужна.

Она закрыла глаза. Клянусь четырьмя богами, она ненавидела Бериса за то, что он так поступил с ней, за то, что не оставил ей выбора: «Хорошо. Я могу это сделать. Я могу это сделать». Она не знала, кого успокаивала, Бериса или себя. Или верил ли кто-нибудь из них в эти слова.

Тиннстра ускорила шаг, стремясь покинуть площадь, но Берис взял ее за руку и удержал:

— Не спеши. Ты привлечешь к нам внимание.

— Извини. — Она заставила себя замедлить шаг. Ее сердце бешено колотилось, а страх завязался тугим узлом в животе. Она чувствовала себя оторванной от мира, как будто наблюдала, как кто-то другой идет навстречу гибели. У нее это плохо получалось.

Берис для этого родился. Он был всего на два года старше, и все же он обладал всем, чего не хватало Тиннстре.

Когда она поступила в Котеге, Берис уже делал себе имя. Легендарный сын легендарного отца. Все были в восторге от него — от того, как он сражался мечом или голыми руками, от его тактической хватки, от его скорости и выносливости в гонках. Было достаточно трудно преуспеть с грузом имени своей семьи на плечах, но успех Бериса сделал это еще более трудным — и сделал ее собственный провал гораздо более впечатляющим. Все ожидали, что она будет такой же, как ее братья и родители. Не будет убегать при первых признаках опасности.

Это все, что я делаю — бегаю. Я убежала с арены и убежала из Котеге. И с тех пор я бегу. Может быть, пришло время остановиться и занять позицию. Берис со мной. Он меня защитит.

— Я смогу это сделать.

Берис сжал ее руку:

— Я знаю.

Они свернули налево, по Хоукерс-лейн и пересекли Медоуз-уэй. Прошли по Сидерс, затем по Ластингс. Их родители служили в Айсаире, когда Тиннстра и Берис были детьми — в то время настала очередь их клана охранять королевскую семью, — так что они оба хорошо знали улицы. Знакомый маршрут и компания Бериса помогли ей ослабить узел в животе. Если Тиннстра не думала о том, что они делают, то почти не замечала страха.

Над крышами возвышались красочные здания Старого Города, некогда являвшегося маяком величия Джии. Раньше было волнительно побывать там, увидеть, как здания бросают вызов всем законам природы в мире. Теперь их радужные оттенки казались приглушенными, запятнанными событиями, их слава поблекла.

Она узнала пустую лавку в конце Медоуз-уэй. Когда они были детьми, это была пекарня.

— Смотри, — сказала она. — Ты помнишь, как пускал слюни на все торты и пирожные?

— Мы проводили там весь день. Пекарь давал нам горсть карамелек, — ответил Берис. — Я думаю, он делал это скорее для того, чтобы избавиться от нас, чем по доброте душевной.

— Я не торопилась с ними, посасывая, пока они не таяли у меня во рту.

— Я хрустел ими так быстро, как только мог. Мама говорила, что я сломаю себе зубы.

Пекарня теперь была пуста, окна разбиты, двери нет. Мертвая. Как и многое в Айсаире.

— Однажды мы все вернем, — сказал Берис. — Восстановим то, что потеряли.

Тиннстра посмотрела на брата, попыталась улыбнуться. Она не верила в это, но была рада, что он верил.

Они двинулись дальше и свернули на Темпл-стрит. Некогда красивые церковные здания теперь представляли собой сгоревшие остовы. Эгрил позаботился о том, чтобы в Джии больше не поклонялись Ложным Богам. Она знала, что тайные молитвенные собрания все еще проводятся в грязных подвалах и пыльных кладовых по всему городу, но она никогда их не искала.

Она дрожала, проходя мимо руин, чувствуя вину за то, что отказалась от своей веры, но сказала себе, что не имеет значения, где она молилась и что говорила. В глубине души она все еще верила в Четырех Богов.

Но впереди ждало худшее. Улицу перегородила баррикада — Черепа проверяли документы. Там также была караулка охранников, и Тиннстра могла видеть, как внутри снуют люди.

Берис потащил ее вперед:

— Иди первой. Я пойду следом.