Литерный поезд генералиссимуса

Марчук прошел в туалет, снял с себя синюю форму железнодорожника и швырнул ее за дверь. Оставшись в военном обмундировании, посмотрел на себя в зеркало. Хорош, ничего не скажешь!

Одернув гимнастерку, прошел в тамбур. Навстречу ему двинулись два автоматчика. Козырнув, проследовали мимо.

– Что случилось, бойцы? – повернувшись, спросил Марчук.

– Железнодорожника в поезде ищем, вы его не видели, товарищ капитан? – сказал старший, веснушчатый парень.

– Железнодорожника, – задумавшись, протянул Марчук. – Высокий такой? – поднял он ладонь над головой.

– Да, высокий.

– Столкнулся с ним, когда сюда шел. Он в конце вагона был. Не то вышел, не то дальше прошел, не могу сказать точно. Не заметил!

– Спасибо, товарищ капитан! За мной! – гаркнул веснушчатый, и автоматчики затопали в конец вагона.

Марчук открыл входную дверь – железо простуженно заскрипело на петлицах – и спрыгнул на железнодорожную насыпь. Под ногами захрустел гравий. Стараясь не сорваться на бег, он прошел к разрушенному двухэтажному зданию, когда-то бывшему промышленным складом, и, спрятавшись за развалины, прибавил шаг.

* * *

Не пропуская ни одного закутка. Тимофей Романцев вместе с группой бойцов обходил вагоны. Прошли по платформе, занятой зенитками, сейчас укрытыми брезентовыми чехлами и выглядевшими вполне миролюбиво. Осмотрели вагоны с дровами: может, затаился в какой-нибудь полости? Тимофей Романцев даже велел произвести частично разгрузку дров, но, убедившись в безрезультатности, велел сложить обратно.

Подошел лейтенант, начальник караула, и, слегка тушуясь, сообщил:

– Мы нашли железнодорожную форму, товарищ старший лейтенант.

– Какую еще форму? – не сразу сообразил Романцев.

– Железнодорожную… В ней, наверное, диверсант был. Была брошена в угол туалета за дверь. Видно, диверсант переоделся, а форму выбросил.

– Проклятие! – невольно выругался Тимофей, осознавая, что в эшелоне диверсанта уже нет.

– Показывай, где нашли, – сказал Романцев.

Прошли в мягкий вагон, куда уже подошел начальник поезда и о чем-то озадаченно разговаривал с машинистом. Увидев Тимофея Романцева, уверенно шагавшего по коридору, сказал, немного отступая:

– Проходи, товарищ старший лейтенант, это по твоей части.

Тимофей Романцев открыл дверь: на грязном мокром полу туалета валялась железнодорожная форма.

– Кто-нибудь видел человека, вышедшего из поезда? – спросил Романцев у бойцов, стоявших в тамбуре.

– Я видел, – отвечал худенький боец в широкой, явно не по размеру гимнастерке.

– И что ты видел?

– Я с той стороны поезда стоял, а он на насыпь спрыгнул. Мне интересно стало, кто это такой, я пролез между вагонами и увидел капитана. Прежде я его не встречал.

– Как он выглядел? – спросил Тимофей, догадываясь, что это был Марчук.

– Рассмотреть особо не получилось, но могу сказать, он быстро зашел за развалины дома.

– Вспомни его внешность, хотя бы примерно. Высокий или низкий. Сутулился или шел прямо…

– Высокий он был, это я точно помню.

Не особенно веря в успех, Романцев распорядился:

– Вот что, лейтенант, возьми с пяток бойцов и топай к тем развалинам. Осмотри каждый камень!

– Есть! – энергично ответил лейтенант и увел за собой группу бойцов.

– Осмотрим территорию, не уверен, что диверсанту кто-то добровольно отдал свою спецодежду.

Разбившись на группы, бойцы разошлись по сторонам осматривать привокзальные постройки. Большая часть пути была расчищена, но на железнодорожных тупиках и запасных путях стояли покореженные вагоны, груды каменного мусора, где диверсант мог отыскать укрытие.

Осторожно, шаг за шагом, продолжая держать палец на курке пистолета, Романцев обходил разрушенные строения. У разбитого здания, ощетинившегося осколками стен, остановился. Что-то здесь было не так. Небольшая дощечка, подле которой валялись свежие окурки; в штабеля уложены уцелевшие кирпичи. Человек здесь работал совсем недавно, может быть, какой-то час назад. Земля всюду припорошена кирпичной пылью. Только у самой стены квадратом проступала зеленая трава. Что-то здесь лежало. Почему же предмет перетащили? Романцев подошел к груде битого кирпича и увидел торчавший из-под обломков фанерный лист. Приподняв его за самый край, увидел изувеченную мужскую ладонь.

– Разгребай! – скомандовал старший лейтенант Романцев.

Не дожидаясь остальных, принялся откидывать обломки в сторону. Затем не без труда приподнял за край порыжевшую растрескавшуюся фанеру, стряхнул остальные обломки и увидел под ней лежащего раздетого мужчину. Лицо его было посиневшим, а крупные глаза едва ли не вываливались из орбит. Следов крови на теле не было, все всякого сомнения, он был задушен.

– Вот и пропавший железнодорожник… Судя по руке, воевал… Вот как оно бывает, от вражьей пули сумел уберечься, а вот от рук диверсанта не получилось.

– Судьба, – негромко произнес стоявший рядом молодой боец.

Тимофей Романцев внимательно посмотрел на красноармейца и горько отвечал: