Литерный поезд генералиссимуса

Глава 25 3 августа. Где сейчас Сталин?

Контр-адмирал Вильгельм Канарис вышел из машины на набережной Тирпиц и направился в сторону шестиэтажного гранитного здания абвера, или иначе «Лисьей норы», как называли его все сотрудники ведомства.

Открыв широкую дверь, прошел мимо сурового высокого капрала, который при появлении начальства вытянулся, сделавшись еще выше. Адмирал небрежным движением руки поприветствовал часового и заторопился через ярко освещенный вестибюль в сторону старомодного лифта.

На Вильгельме Франце Канарисе по обыкновению был адмиральский мундир, собравшийся в поясе в большие длинные складки. На голове – фуражка, надвинутая на самый лоб, прикрывающая широким большим козырьком сухощавое хмурое лицо.

Кабина лифта оказалась занятой, и адмирал, не теряя времени, зашагал по широкой мраморной лестнице, ведущей в просторный мезонин с высокими арочными окнами. Навстречу адмиралу быстро спускался стройный гибкий человек в дорогом костюме. Это был полковник Эрвин фон Лахоузен, возглавлявший в абвере отдел саботажа и диверсий.

Остановившись, адмирал спросил:

– Что нового по операции «Хозяин»?

– В Гжатске группой Свиридова была проведена попытка ликвидации Сталина – был взорван дом, в котором он разместился, но, к сожалению, в этот момент в доме его не оказалось.

– И где же сейчас Сталин?

– Отбыл в неизвестном направлении. Группа Свиридова сейчас занимается его поисками.

– Фюрер придает большое значение операции «Хозяин», так что держите меня в курсе всех дел.

– Слушаюсь, господин адмирал, – сказал полковник.

Вильгельм Канарис едва кивнул, подошел к мезонину, заставленному цветами. Через его высокие окна, поднимавшиеся к самому потолку и выходившие на набережную, падали солнечные лучи, заливая светом широкий холл. Недолго постоял, размышляя о чем-то своем, и поднялся на следующий этаж.

* * *

Иосиф Виссарионович выглядел отчего-то озабоченным, в разговоре иной раз проскальзывали раздраженные нотки. Старательно скрывая свое настроение, Сталин даже пытался шутить, но люди, знавшие его не один год, понимали, что с Верховным что-то не так, а потому лишний раз его не беспокоили.

Причина неудовольствия Главнокомандующего была проста: после насыщенного дня Сталин лег с рассветом и на основании давней дружбы попросил Румянцева разбудить его ровно в пять утра, но тот, сославшись на то, что проспал, дал возможность отдохнуть Иосифу Виссарионовичу лишний час.

Сталин, всегда сдержанный, высказал неудовольствие:

– По-твоему, я на фронт отсыпаться, что ли, приехал?

И после короткого разговора отправил Румянцева с поручениями в Казань – с глаз долой!

Так что генералитет, оставшийся при штабе, обходил избу Иосифа Виссарионовича стороной, опасаясь угодить под его горячую руку.

Сразу после завтрака Иван Серов подошел к Сталину:

– Иосиф Виссарионович, машины готовы.

– Едем обратно в Гжатск?

– Так точно! Там уже дожидается спецпоезд, который повезет вас в Ржев.

Иосиф Виссарионович на этот раз выглядел куда более благодушно: жареный барашек сыграл свою положительную роль.

– А вы куда?

– А я с военного аэродрома отправлюсь на самолете во Ржев, подыщу там для вас жилье и встречу.

– Весьма дельно, – согласился Иосиф Виссарионович.

Поднявшись, Главнокомандующий вышел из избы и направился к «Паккарду», спрятавшемуся в тени большого клена.

* * *

Марчуку повезло: едва он вышел из леса, как на проселочной дороге зашумела, задребезжала разболтанная трехтонка. С поломанными бортами, помятой кабиной и с лобовым стеклом, простреленным в нескольких местах, грузовик казался инвалидом войны, продолжавшим бодриться и в меру сил помогать фронту. Если уж не стоять на передовой, то хотя бы подносить снаряды. Казалось, что через какую-то сотню метров трехтонка подустанет, зайдется в хроническом кашле и остановится где-нибудь на пустыре. Но нет, шофер лихо рулил, с нешуточным азартом преодолевал колдобины и буераки и был готов без капитального ремонта докатить до Берлина.

Водитель, лихой и словоохотливый малый, за полтора часа выматывающей душу езды, успел рассказать о себе и о своих родственниках до седьмого колена. Похвастался, что его в поселке ждет «дивчина всем на загляденье» и после войны нарожает ему с десяток ребятишек. В общем-то, он был славным малым, убивать его было жаль. Если его и достанет пуля, так только не сейчас. Уж если надумал настрогать пацанят, так пусть так оно и случится.

Щедро расплатившись с водителем, Марчук сказал:

– Купишь на эти деньги свадебный подарок жене.

Водитель, видно сроду не видавший таких больших денег, вдруг заволновался, а потом проговорил:

– Подарок дорогой будет, на мое жалованье такого не купишь.

– Скажешь, что случайно подвез одного старшего лейтенанта, а ему деньги некуда было девать.

Захлопнув дверцу, потопал в сторону вокзала, оставив озадаченного водителя на дороге. Бедолага даже не заподозрил, что находился всего-то на волосок от гибели.